У стула четыре ноги…
Но трогать его не моги…

Завершившиеся московские гастроли «Коляда-Театра» подарили мне два спектакля, как бы лежащие на разных чашах весов зрительского восприятия. (Я сейчас говорю о «колядиаде» большой формы, а не о камерных постановках современных пьес на двоих-троих артистов — они занимают совершенно отдельную полочку в репертуарном шкафчике театра.)

Сначала был «Калигула» — невероятно тяжёлый, медленный, неповоротливый, мучительный для публики, но оставивший после себя ощущение какого-то абсолютно необъяснимого восторга. «Калигула» — спектакль для подготовленного зрителя, живущего Колядой и дышащего им.

А потом случились «Двенадцать стульев» — всё тот же Коляда, всё те же приёмы, всё та же стилистика… Но как это было легко, зажигательно и здорово! Я вообще не поняла, когда успели пролететь четыре часа, и искренне поражалась, как в максимально балаганную, комедийную ткань Николай Владимирович умудряется вплести нотки глубочайшего трагизма (одна из фирменных фишек постановщика, между прочим).

С «Двенадцати стульев» можно — и нужно! — начинать знакомство с «Коляда-Театром». Это, если позволите, «Коляда-лайт» — но только в плане выворачивания наизнанку зрительского мозга. «Человек с улицы» воспримет спектакль если не на ура, то, как минимум, не захочет застрелиться от непонимания того, что вообще происходит на сцене, в первые пять минут действия.

И пусть даже величайшие умы современности не ответят на вопросы, почему музыкальное сопровождение «Двенадцати стульев» состояло исключительно из еврейско-одесских напевов, и что символизировали бесчисленные игрушечные кошки, котики, кошары, котята и котищи, практически ровным слоем покрывающие сцену, стены и даже костюмы артистов (Воробьянинов, бесспорно, Киса, но это объясняет далеко не всё). Просто примем: режиссёр — художник, и он так видит. Тем более, что вы потом минимум неделю будете распевать во всё горло: «Ой, лимончики, мои лимончики!» — и радостно гыгыкать при виде любого животного, принадлежащего к семейству кошачьих.

Ужасно интересовало меня, что же произойдёт с текстом романа Ильфа и Петрова (кстати, драматургически трансформировал его всё тот же многогранный Коляда). И вот тут интересно: вначале артисты шпарят, практически не отходя от оригинала (более того — они не только реплики персонажей, но и авторские ремарки озвучивают). А потом — постепенно, от сцены к сцене — темп спектакля нарастает, набирается скорость, подобно снежному кому, целые сцены опускаются или укорачиваются, поиск стульев в принципе подаётся весьма пунктирно (и вторая половина постановки требует если не хорошего знания первоисточника, то хотя бы вдумчивого просмотра киноверсии — ну, в нашей стране, думается, сложно разыскать людей, не знакомых с похождениями Кисы и Оси)…

Но повествование при этом не превращается в хаос или кашу, оно имеет строгую структуру и логику, отвечая на все поставленные режиссёром вопросы.

И снова тонкость: роль Воробьянинова в спектакле исполняет сам Николай Коляда (чередуясь с премьером театра Олегом Ягодиным, которого я оценить не имела счастья). А потому можно смело предполагать, что Киса не будет скромненько стоять на заднем плане, вручив первую скрипку Остапу.

Только в отличие от, скажем, милейшего фильма Мела Брукса (посмотрите, если прежде этого не сделали, чудесная буффонада, для общего развития и сравнения с «классикой отечественного экрана» сойдёт), ставшего бенефисом Ипполита Матвеевича, роль которого сыграл ценимый мной Рон Муди (Бендер там, так, у Воробьянинова «на посылках» и для красоты), «Двенадцать стульев» Коляды демонстрируют нам слаженный тандем двух равноценных единиц. И даже убивает Остапа Воробьянинов не из низменной жадности, а спасая остатки человеческого достоинства.

(Кстати, немного страшновато порой становится, настолько Коляда ликом напоминает Воробьянинова-Папанова. Не моё открытие, но не могу же не высказаться на эту тему.)

Раз где-то прибыло, то в другом месте убыло, закон такой. Возвысив Кису, Коляда принижает Бендера. Он в спектакле ну совсем не лощёный манерный красавчик, которого «любили домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина — зубной врач». Остап тут — законченный жулик с манерами завзятого сидельца, выглядящий так, что с ним страшновато сталкиваться в тёмном переулке. И я сейчас совершенно не имею в виду ни возраст, ни особенности внешности великолепного Сергея Колесова (как истинный артист, он уже ко второй сцене заставляет зал забыть, как он смотрится в реальной жизни, рисуя пред взорами публики Того Самого Бендера).

Впервые в жизни у меня не вызвала вопросов сцена избиения Кисы после аукциона (все остальные великие комбинаторы абсолютно дисгармонировали с подобным «кухонным боксёрством») — ЭТОТ Остап только так и должен ставить зарвавшихся (по его мнению) людей на место.

Правда, не совсем понятно, как эдакий прохиндей в старом плащике умудрялся втираться в доверие всех и каждого — обаяния-то он лишён полностью. Впрочем, у него есть напор — собеседники просто не успевают сообразить, что происходит, и вставить хоть слово. А Грицацуева… Ну, ей хоть какого, но своего. Исстрадалась, бедная. Вот и схватилась за потрёпанного жизнью Остапа, как за последнюю соломинку.

Кстати, слово «апропиндос», которое с завидной регулярностью выкрикивает Бендер, оказывается, вполне себе словарное. «Позор, провал, неудача, разгром, крах» — вот что обозначает. Театр образовательный!

Если примете Бендера и Воробьянинова «колядовского разлива» — весь спектакль зайдёт, как дети в школу. А сделать это получится без особых усилий, ведь актёрские работы на самом деле сильны.

И не останется никаких вопросов из оперы: а почему это не было сцены с шахматистами или, скажем, Эллочку-людоедку лишили мужа (да-да, никто не тосковал на лестнице, покрытый пеной)? Для данного спектакля не столь важны сцены, в которых блистает в одно лицо Остап (нам и так их оставили вдосталь). Мы наблюдаем слаженное звено в составе Бендера и Воробьянинова.

«Обрамляет» дуэт главных героев целое созвездие артистов труппы, которых я не могу назвать иначе, нежели по-мюзикловому: «ансамбль». Они и функции выполняют те же: участвуют в массовых сценах, периодически перевоплощаясь то в одних, то в других персонажей.

Мои фавориты — Ирина Плесняева (мало того, что она филигранно исполнила роль жены отца Фёдора, так ещё и по ходу всего спектакля радовала мой взор невероятной выразительностью), Максим Тарасов, Игорь Баркарь, Анастасия Панькова, Александр Сысоев (к нему почему-то особо нежные чувства испытывала, так прониклась), Денис Тураханов (и вот к нему тоже), Павел Рыков (ну наконец-то я оценила, что он — классный артист, а не просто крышесносный Ленин из спектакля «Горе от ума»)…

Отдельный поклон — Вере Цвиткис, исполнившей роль мадам Петуховой, тенью отца Гамлета следовавшей за Воробьяниновым по ходу всего действа (да знаю я, что не первая отсылкой к Шекспиру пошутила, но как я иначе-то сие опишу?), и, конечно же, отцу Фёдору — Сергею Фёдорову.

В спектакле было две «болевые точки» — финал (от смерти Бендера и до поклонов) и… сцена сумасшествия отца Фёдора (сюда же приплюсуем письма этого персонажа жене, когда слушаешь и не знаешь, хохотать или рыдать… ещё раз поаплодирую Ирине Плесняевой). Никаких тебе «Отдай колбасу, дурак!» Мастерское удерживание равновесия на грани комизма и трагедии (впрочем, в итоге с креном во вторую сторону) — и искренние длительные аплодисменты по завершнии сцены.

Моё личное восприятие констатирует: да, это полновесные Ильф и Петров. Странные, вывернутые, переиначенные — но самые настоящие.

Главный страх был какой? Не получится ли с этим спектаклем, как с «Женитьбой» Гоголя в романе-оригинале (к слову, момент посещения театра «Колумб» в спектакле — один из как самых спорных, так и самых бодрых, а потому отторжения не вызвал). «Не приспособили ли они наши стулья на новый лад?»

А Коляда приспособил! Но новый лад этот очень мне по нраву. Почитала рецензии, в которых театр ругают за «цыганщину» и «любительство». А как по мне, это «бег по острию ножа» — почти эпатаж, почти безвкусица, почти переход грани дозволенного… Но это вполне осознанная игра со зрителями.

И вот при помощи этого «почти» и творится волшебство Коляды. Это «почти» и создаёт единственный в своём роде Театр с большой буквы — тот Театр, которому верят и любят.

Так что, если вы ещё не знакомы со спектаклями коллектива из Екатеринбурга — ждите следующих гастролей (я вот уже сижу в нетерпении) и покупайте билет… а сразу на «Двенадцать стульев»! Они — верный и простейший способ максимально безболезненно проникнуть во вселенную Коляды. А я это дело истово пропагандирую!

PS. Хай живе Радянська Україна! :)


Обработка фотографий принесла отдельный кайф: у меня ж младенец внезапно получился кошачьим фанатом. И вот сколько я ковырялась в лайтруме, столько он восторженно тыкал пальцем в экран и орал: «КООО!!!» — ну, «кот», значит, на его языке. Разбирается человек в постановках Коляды!

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Спасаюсь от ботов, замучали просто. Впишите нужную цифру: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.