Очень страшно идти на премьеру в любезный твоему сердцу театр, когда ты не вполне уверена, что же на самом деле увидишь. Как я уже признавалась, «Модерн» — моё главное открытие прошлого театрального сезона, тот случай, когда и сердцу, и уму. А тут вдруг обещается глобальная трилогия «Антихрист и Христос», посвящённая таким величинам, как добро и зло (или свет и тьма, если говорить поэтичнее), и её первая часть — спектакль «Пётр» (он же — «Пётр I» или «Пётр Первый»; в разных материалах постановка именуется то так, то иначе) как раз в конце прошлой недели успела громко родиться на сцене «Модерна».
В основе спектакля — романы Дмитрия Мережковского и Алексея Толстого о первом российском императоре (который, кстати, ровно 300 лет назад получил свой титул — то есть, премьера «Модерна» ещё и эту историческую веху отмечает), но в первую очередь — страстное желание Юрия Грымова изучить, «как под знаменем Христа можно служить и Антихристу».
А вот насколько удачной получилась столь смелая попытка, я попробую поразмышлять…
Если погружаться в интервью самого Грымова и его артистов, становится понятно, что подготовка была глубочайшая: закапывались в недра истории, вдумчиво читали Толстого с Мережковским, размышляли о личности Петра, о его деяниях, об оправданности того или иного шага… О цене, заплаченной за каждый из них народом России…
Казалось бы, чего ещё желать? Такой подход почти гарантирует мощное погружение в эпоху и человека. Ан нет…
Проблема в том, что Грымов не ищет ответы на вопросы вместе со зрителями. Для себя он все точки над i расставил и просто ведёт публику за собой — мол, сидите и наблюдайте. Такой подход тоже возможен — почему нет?
Но у «Петра» есть неприятная лично для меня особенность: отсутствие связной пьесы. Я всегда ратую за хорошую драматургию — так вот, Грымов меня ей не порадовал. Такое впечатление, что «Пётр» создавался подобным образом: была эдакая длинная штуковина, брусочек, символизирующий жизнь императора. Потом его в нескольких местах разрезали, из общей массы выхватили небольшие кусочки и сложили вместе. Вроде, снова похоже на единое целое, а по факту — отрезки, не имеющие никакой связи между собой.
Событие — хоп! — следующее. Хоп! — ещё одно. При этом у предыдущего нет логической концовки, и в дальнейшем о нём могут вообще не вспоминать. Для чего оно так долго и вдумчиво демонстрировалось? О чём оно должно было нам рассказать? Куда привести?
Персонажей заявляют, со всех сторон показывают залу, заинтересовывают ими… И отбрасывают за ненужностью (например, походя сообщая, что они, де, недавно умерли). Героев масса, кто они — неизвестно (никто же не штудирует перед походом в театр учебник по истории и романы Мережковского с Толстым), какие они — непонятно…
Почему Грымов выбрал именно эти моменты для своего трёхчасового действа? Нет, строительство Петербурга и флота, пожар в Москве или казнь стрельцов (а как здорово и феерично это всё показано, честное слово!..) — тут без вопросов. А те, другие кусочки, которые, как по мне, вообще не важны и не связываются в общую историю — они зачем?
Ясное дело, Грымов знает. Для него всё, что происходит на сцене, основополагающе и раскрывает суть именно ЕГО Петра. Но я-то в его голову залезть не могу, и мне было просто физически плохо в зрительном зале. Я не понимала, что происходит. Я старалась всеми силами постигнуть смысл — и терпела сокрушительное поражение.
Я ушла из театра в основательно растрёпанных чувствах и с уверенностью, что на сей раз Грымов ошибся. Размышляла несколько дней. Общалась со знакомыми, тоже посмотревшими «Петра», но, в отличие от меня, прыгавшими после спектакля до потолка от восторга. И пыталась осознать, как же так? Что происходит? Кто, в итоге, прав — я, разочарованная, или другие (мнению которых я обычно доверяю), восхищённые? А они мне говорили, мол, да зачем ты копаешь? Сидела бы да смотрела, тонула в атмосфере и артистах! Это — кайф!..
И был мне инсайт. «Пётр» — это не спектакль. Это арт-объект. Его нужно просто изучать, рассматривать и вглядываться в детали.
Есть у меня и другая аналогия: премьера «Модерна» — это будто бы памятник на высоком постаменте. Сверху на вас смотрит Пётр — тот, которого вы себе представляете, благодаря школе, фильмам и книгам (и вот тут отлично вписывается «модерновский» Пётр-двойник, возникающий перед взором императора на протяжении всего первого акта; ну да, это же не живой человек, взошедший на престол 300 лет назад, а наше представление о нём).
А под ним, бронзовым, монументальным — красивенный постамент, на гранях которого — тончайший рельеф, отражающий разнообразные сцены из жизни Петра. Вот — он с семьёй. А тут — рубит бороды боярам или рвёт зубы солдатам. Здесь — на болотах (и на костях) вырастает столица. А с обратной стороны — допрос царевича Алексея…
Вы смотрите на эти кусочки бытия сквозь призму восприятия и таланта скульптора, и всё, что нуждается в вашей трактовке, так это только насколько мастерски выточены лица и фигуры.
Когда я пришла к этой мысли, спектакль «Модерна» сразу повернулся в моей голове под иным углом. Я не могу сказать, что резко испытала восторг — я просто, думается, поняла постановку и её суть.
Если, сидя в зале, просто позволить себе плыть по волнам происходящего, рассматривать «рельеф» (то есть режиссёрские приёмы и находки), отдавать себе отчёт, что задача арт-объекта — влиять на чувственную сферу и, возможно, демонстрировать знакомые вещи в непривычном виде, то, думаю, будет хорошо и насыщенно.
Ну, потому что, главное впечатление от «Петра» даже у меня — это очень, ОЧЕНЬ красиво.
И вот ведь как: пустая сцена. Почти полное отсутствие декораций. Вот что имеется — так это оригинальные костюмы. А всё остальное — безудержная фантазия постановщика. И знаете что? Больше здесь ничего и не нужно!
Грымов «рисует» своё эпическое полотно на чёрном холсте сцены, позволяя театральным краскам завладевать всем доступным пространством. При этом большинство мизансцен (если не считать массовых сцен первого акта) крайне лаконичны и ограничены «территориально» (я совру, если скажу, что герои усиленно перемещаются из угла в угол). Но ни капельки пустоты — сцена в трёх измерениях заполнена энергетически, и порой даже кажется, что места-то маловато (что характерно, особенно часто это ощущение возникает, когда перед нами проживают своих персонажей всего двое артистов).
Так что я резюмирую: увы, «Пётр», как ни крути, совершенно не моя трава. Мне необходима крепкая драматургия, а тут этот момент стал необязательным.
Но даже я утверждаю, что премьера «Модерна» эстетически прекрасна. Этот спектакль невероятно сложно фотографировать. Верней, нет, снимать-то его — одно удовольствие, а вот отбирать потом самые удачные кадры — задача почти невыполнимая. Ибо всё, что запечатлела камера, хочется показать другим людям. Собственно, лучше я форму спектакля, пожалуй, и не опишу.
И есть у «Петра» ещё одна невероятная грань — актёры, участвующие в постановке. Труппа «Модерна» мне полюбилась уже давно, и я со всей ответственностью заявляю: эти люди могут, пожалуй, всё. Вот и поднять на свои плечи «императорский» замысел Грымова — без проблем.
Я могу не соглашаться с трактовкой образа Петра (в общем-то, это я и делаю; как по мне, первый российский император был иным, нежели на сцене «Модерна»), но с той задачей, которую перед ним поставил Грымов, Юрий Анпилогов справился идеально. От него почти невозможно оторвать взгляд, а во время каждой его фразы зал замирал, как будто от этих слов зависела жизнь зрителей.
Так что свои печали и разочарования я вам описала. Равно как и попыталась разъяснить сама для себя (в первую очередь), почему же «Пётр» оставил иную почтеннейшую публику в полнейшем восторге.
На какой из чаш весов окажетесь лично вы, понятия не имею. Тут важно вот что: если, выйдя из театра, я хотела только лечь и умереть под кустиком, чтобы больше не страдать после увиденного, то сейчас, сделав описанные выше открытия, я даже готова снова посмотреть «Петра». И, может быть, постигнуть его более правильно — так, как задумал Грымов.
…вот получится ли — другой вопрос…
