В Театре Камбуровой свеженькая премьера — «Турдейская Манон Леско». Так сказать, спектакль, в названии которого львиной доле зрителей непонятны все три слова. Ну, разве я неправа? Мало кто бывал в деревеньке Турдей, затерянной на просторах Тульской области (кстати, столь странный для русского уха топоним происходит от татарского слова «стоянка» — весьма уместно, если вспомнить содержание постановки). Да и героиня романа аббата Прево не сказать, чтобы была сильно на слуху.
Но только в данном случае, как мне кажется, такая неизвестность играет спектаклю на руку: атмосферность названия интригует и вызывает желание познакомиться с этой неведомой вещицей (как минимум, у меня так и было).
Неравнодушный зритель вспомнит, что изначально премьера была назначена не на 8 и 9 октября, а на более раннюю дату. Но нежданно для всех возникли проблемы с авторскими правами (и это действительно был внезапный и неприятный сюрприз), и театру пришлось оперативно решать эту задачу. К нашему общему счастью, договорённости были достигнуты, и я сейчас вспоминаю о данной истории только для того, чтобы скрестить пальчики: надеюсь, главные сложности спектакль уже пережил, и дальше его жизнь потечёт спокойно и гладко.
Собственно, «Турдейская Манон Леско» — это автобиографическая повесть писателя и искусствоведа Всеволода Петрова, написанная им в промежутке с 1943 по 1946 год (точная дата неизвестна) и впервые опубликованная только в 2006-м.
Прекрасный, лёгкий и искренний текст рассказывает о том, как офицер, служивший в передвижном госпитале, влюбляется в санитарку. Хотя влюбляется ли? Сам же пишет (сначала в дневнике, потом уже переносит эти слова в повесть): «Лёжа на нарах, надумал себе любовь к этой советской Манон Леско». Но чувства эти, настоящие ли или же изобретённые исстрадавшимся на войне мозгом интеллигента (вообще не важно), целиком захлёстывают его.
Альтер эго автора боготворит и возвышает в своей душе Веру Мушникову. Всё, что так или иначе касается её, кажется ему прекрасным, он именует её «женщиной, созданной для любви». А она, слишком отличная от него, живущая и дышащая по-иному, может в один и тот же вечер клясться автору в своих чувствах — а потом с той же искренностью уйти в ночь с другим.
Вера, будем честны, существо настолько приземлённое, что её даже не интересует, «что такое Манон Леско». Впервые этот вопрос появляется в её голове, когда окружающие ехидно сообщают, что это, мол «самое обидное название для женщины». Но мы смотрим на девушку через призму восприятия автора — и тоже не можем не восхищаться ей.
Всеволод Петров создал действительно чудесную повесть: в ней быт и военная действительность не спорят друг с другом, а гармонично взаимодополняются. Автор не стремится сгустить краски или, напротив, сделать картину более пасторальной: он передаёт то, что чувствовал и переживал сам.
В тексте ощущается, скорей, усталость и привычка существовать на войне — и вполне логичная потребность в любви, красоте и вдохновении, особенно острая в периоды кризиса. Понятно, что будущего у странных, неправильных и болезненных отношений автора и Веры нет. Сама жизнь это подтвердила, поставив крайне печальную точку (этот момент тоже отражён в дневнике Петрова, то бишь, финал не является выдумкой писателя, рассчитанной на выжимание читательских эмоций, а подтверждает, что действительность порой бывает изобретательней любого романа).
И вот это всё литературное богатство, написанное красочным, богатым и интереснейшим языком, задумал перенести на сцену постановщик Денис Сорокотягин. Надо сказать, что это уже четвёртая режиссёрская работа Дениса в стенах Театра Камбуровой (прежде были «Маленький принц. Полёт в одном действии», «СТИХИйный XXI век» и моноспектакль «Аккомпаниатор» — работы бесконечно разные, но однозначно интересные и мной любимые). Как по мне, «Турдейская Манон Леско» — совершенно новая ступенька эдакой лестницы мастерства, преодолеваемой Сорокотягиным.
Мне сложно объяснить, почему я так чувствую. Возможно, причина в том, что здесь Денис не столько ищет ответы для себя (что абсолютно нормально для режиссёра), сколько стремится бережно донести до нас душу и метания писателя и его несчастную, но такую прекрасную любовь. А обувать чужие ботинки куда труднее, чем говорить от своего имени.
Жанр постановки — «читакль». Проще говоря, это читка, скрещенная со спектаклем. И такое решение, думается мне, абсолютно правильное: благодаря ему мы слышим оригинальный, с минимальными купюрами текст Петрова — а он определённо стоит того, чтобы быть озвученным со сцены.
В один прекрасный момент артисты «выпрыгивают» из читки и «вселяются» в персонажей повести — и начинается настоящая театральная жизнь, потрясающая в своей искренности и пронзительности. Впечатляет, насколько органичны «склейки» читки и спектакля — их можно даже не заметить, сидя в зале, и только потом уже осознать, что действо движется по несколько иным рельсам, нежели прежде.
Правда, от всего многообразия героев повести осталось всего трое (про остальных читакль позволяет просто рассказать — но как это сделано!..) — только большего, как выяснилось, и не надо. Это доктор Нина Алексеевна — неповторимая в своей непосредственности и актёрской точности Юлия Зыбцева. Любовный треугольник с мягкими углами был, наверное, чуть-чуть обозначен и Петровым, но в спектакле Театра Камбуровой не заметить его невозможно.
Нина Алексеевна — мудрая женщина, которая даже не жертвует собой и своими чувствами — нет, она понимает, что не является соперницей юной Веры, и потому просто делает всё возможное, чтобы как-то поддержать мужчину, которого любит. Писатель не озаботился хоть как-то погрузить нас в личность Нины Алексеевны — но Зыбцева в дуэте с режиссёром исправляет его «оплошность», даря героине телесность и душевную сущность.
Это Он (то бишь, альтер эго Всеволода Петрова) — Роман Калькаев. Артист проживает суть, душу, сердце писателя — и делает это филигранно. Калькаев — поразительно тонкий актёр, умеющий какими-то еле заметными полутонами передать глобальнейшие мысли. Казалось бы, ни внешне, ни по возрасту Роман совершенно не соответствует своему герою — но это настолько верное попадание в образ, что иного и представить невозможно.
И это Вера — Любовь Логачёва. Оперная артистка, только-только окончившая ГИТИС (правда, до этого успевшая получить диплом «Ипполитовки»). На сцене Театра Камбуровой Любовь можно увидеть в операх «Дон Жуан» и «Женитьба» студии Ивана Поповски (изучайте проект #оперАкция) — а теперь и в «Турдейской Манон Леско».
И снова внешность — вообще «не по Петрову», но вот внутреннее, искомое, сущностное — безупречно. Это действительно Вера — такая, какой её помнил писатель и запечатлел на страницах книги. Детская непосредственность, искренность во всех поступках, сколь бы неприглядны они ни были, жизнь для любви и ради любви — что бы за этим ни стояло… И, как ни крути, феерическая глупость — но даже это качество не делает Веру хуже в наших глазах.
Потому что режиссёр справился с самой сложной задачей: заставить зрителей так же восхищаться героиней, полностью принимать и боготворить её, как это делал автор. И мы тоже видим живую Манон Леско, прощаем Веру и… любим её.
На сцене есть ещё двое: пианист — уже знакомый нам Денис Сорокотягин. И мальчик — Степан Аникеев-Кондрашин, совмещающий игру на виолончели (и какую!..) с пусть нечастой, но весомой работой в спектакле в качестве одного из действующих лиц.
Это и тот мальчик, которого упоминал в повести Петров, и некий «голос здравого смысла», и… Ну, тут вы сами можете дорисовать в уме, что хотел сказать постановщик. А я просто обожаю крутых виолончелистов (а Степан уже является таковым в 13, если не ошибаюсь, лет) и впечатлена глубиной погружения этого юного артиста в материал. Большое будущее вижу тут я!
Пожалуй, «Турдейская Манон Леско» — всё же больше женская история. Потому что это наша тема: всепрощение вне зависимости от чего бы то ни было и любовь без оглядки на самые страшные поступки (ну, так оно исторически сложилось). Да, здесь ситуация зеркальная: автор-то мужчина. Но нам очень просто понять его.
Но вот что странно: на первых же секундах спектакля нам сообщают, что всё закончится ну очень плохо. И далее мы внимаем происходящему, опираясь на этот посыл. А всё равно: остаётся ощущение какого-то тёплого, согревающего света, дарящего веру и надежду.
Большинство зрителей не приемлет безысходности, исходящей от постановки (мол, и в жизни её хватает). Её тут и нет. Печаль будет — но светлая. И я не понимаю, как это сделано. Почему не хочется лезть на стену и выть от безысходности, а, наоборот, кажется, что впереди — только самое хорошее?
Повесть Петрова не оставляет подобного послевкусия — ну, так на то и театр, чтобы трактовать литературный первоисточник так, как нужно режиссёру. А я, конечно, всплакнула в финале — но всё равно мне было хорошо где-то в районе сердца.
«Турдейская Манон Леско» — штука очень изящная и какая-то вневременная. Да, ты понимаешь, что на сцене — 40-е годы прошлого века. Но шикарные видеопроекции (я вообще не разбираюсь в изобразительном искусстве, в чём бесстрашно признаюсь, потому не могу атрибутировать картины, которые выводились на экран, зато способна оценить их атмосферность и уместность) отправляют тебя куда-то в Галантный век, а потом ты внезапно оказываешься в дне сегодняшнем. И всей душой осознаёшь, что то, о чём говорят на сцене, происходило и тысячу, и сто лет назад, и вчера, и сегодня — и будет случаться в будущем.
Ах да. Ещё есть песни композитора Дениса Сорокотягина (человек-оркестр, ей-ей!) на стихи Николая Олейникова, Михаила Кузмина, Александра Введенского, Даниила Хармса, Данте Алигьери и (вы удивитесь!) Дениса Сорокотягина. И они замечательные. Денис — уже признанный мастер в данной области, так что мне бы очень хотелось заиметь музыку из спектакля в своём плеере.
Всеволод Петров сумел совместить несовместимое, возвысить низменное — и сделать это так, что мы понимаем и его, и даже Веру. Денис Сорокотягин и артисты Театра Камбуровой смогли перенести повесть на сцену — причём, таким образом, чтобы она не только осталась собой, но и приобрела дополнительную яркость.
Мне думается, «Турдейская Манон Леско» — тот спектакль, с которого каждый зритель унесет собственные выводы. В крайнем случае — просто уйдёт домой, наполненный эмоциями (если уж совсем к этим вашим любовным историям душа не лежит).
Хотя вот уж на что я не любительница сентиментальных повествований — а прониклась. Но что лично ваша покорная увидела в постановке — сохраню в тайне. Ибо глубинное и давнее было вытащено — а теперь уже и прожито окончательно. За это — низкий поклон.
Вообще же, хотите красивого и возвышенного в театре (да, даже несмотря на сюжет и личность Веры Мушниковой, оно такое)? Вот вам «Турдейская Манон Леско». Отличная новинка в афише Театра Камбуровой, ударно сочетающая классическое прочтение с современными веяниями и поисками. Так почему бы не ознакомиться?
