Лучший подарок для истинного театрала — билет на спектакль. Именно таким чудесным образом в рождественский день я и оказалась в зале Московского театра оперетты с целью познакомиться с летней премьерой — вызвавшей шквал довольно противоречивых отзывов (от безудержных восторгов до полного неприятия) опереттой «Весёлая вдова» в постановке Великого и Ужасного Алексея Франдетти.
И я сразу вам признаюсь: это было… максимально странное зрелище. Не то, чтоб я хваталась за сердце и порывалась выйти из зала — напротив, впечатления у меня сложились в целом вполне позитивные (в общем, «да, ужас, но ведь не „ужас, ужас, ужас“!»). Но удовольствие я получала не за счёт усилий режиссёра с либреттистом, а, скорей, вопреки им — ибо артисты старались, как в последний раз, дабы публика отхватила нужную долю восторгов.
Да, к удивлению чуть не половины зала, новая «Весёлая вдова» в Театре оперетты (а ещё недавно, к слову, на этих же подмостках шла иная, вполне классическая версия той же истории, что смущает умы и путает не слишком искушённых театралов ещё сильней) — это спектакль, «основанный на реальной… оперетте». От оригинала здесь осталась музыка Франца Легара, сюжетные параллели да несколько сцен, вставленных «как оно было» и поданных в почти пародийной утрированно-опереточной манере.
Тут поясню: я ничего не имею против переписываний сценариев — вплоть до сочинения их с нуля, лишь бы это шло на пользу делу. К тому же сам жанр весьма гибок: даже авторы оперетт перекраивали свои либретто вдоль и поперёк, что уж говорить об их последователях и кинорежиссёрах, оставлявших от изначальных задумок рожки да ножки (вот даже экранизации той же «Весёлой вдовы» вас могут сильно удивить). Но на сей раз что-то пошло не так…
И, казалось бы, Константин Рубинский, сочинивший новое либретто и стихи, весьма опытный драматург. А сам Алексей Франдетти — уже такой монстр режиссуры, что страшно представить (другое дело, что в последнее время я или выпархиваю с его постановок, блаженно улыбаясь, или выползаю, не помня от ужаса, как меня зовут).
Плюс костюмы Виктории Севрюковой как всегда великолепны (за исключением того голубого платья, которое во время танцев настолько неэстетично задиралось аж до подмышек своей хозяйки, что хотелось в бедняжку каким-нибудь человеческим халатом кинуться). Художник по свету Александр Сиваев — молодчина. Хореография Ирины Кашубы традиционно на уровне. Картинка-то — хороша и мощна… по большей части.
Вот сценография Максима Обрезкова примерно столь же удивительна, как и всё действо в целом. Во-первых, сознание просит чего-то более наполненного, яркого, атмосферного, «опереточного», если позволите. Но то вкусовщина. Есть куда большая проблема: «центрированность» декораций. Если вы, купив билет в начало партера, разместитесь хоть чуть сбоку, то часть происходящего банально не увидите. Никогда я не пойму, почему большие мастера раз за разом допускают подобные ошибки.
Но всё равно: знайте, что «Весёлая вдова» — это штука красивая (а билеты покупайте в самый центр). Картинку прекрасно дополняет видеоэкран — другое дело, что приём флэшбека в виде демонстрации немой фильмы Франдетти уже использовал семью годами раньше — вот точно то же самое мы наблюдали в мюзикле МХТ «Гордость и предубеждение». Впрочем, раз Шерешевский свои экраны из спектакля в спектакль за собой носит, то Алексею Борисовичу кто запретит подобное делать? (Да и мини-камео Франдетти, бесспорно, милейшее.)
Основополагающая проблема, как я уже поплакалась, кроется в либретто. Вроде, задумка интересная (хоть, если вдуматься, и довольно вторичная): Голливуд начала 20 века. Студия «Арчи Пикчерз» снимает фильм по «Весёлой вдове» (именно поэтому в сюжет периодически вклиниваются сцены из оперетты-оригинала — это же съёмочный процесс, понимать надо). В главной роли блистает красотка Габриэлла Гловер (Анна Золотова), по совместительству — богатая вдова, за которой волочится целый полк ухажёров из числа коллег-артистов — и не только. Все хотят охомутать вдовушку и отхватить её миллионы (чувствуете — начались параллели с либретто Виктора Леона и Лео Штейна?). В качестве экранного партнёра Габриэллы приглашён Дэниэл Даймонд (Павел Иванов) — подрастерявший былой лоск и ведущий весьма нездоровый образ жизни, зато хорошо поющий (а это немаловажно в звуковом фильме!) артист.
Параллельно мы наблюдаем за любовной линией, пролегающей между женой продюсера «Арчи Пикчерз» Валенсией Зепп (Ольга Белохвостова) и режиссёром студии-конкурента «Лео Филмс» Россом Кэмилом (Александр Бабик), передающими друг другу любовные послания на теннисном мяче. А главное — выясняем, что в прошлом Габриэллы Гловер и Дэниэла Даймонда есть некая тайна, грозящая перерасти в чувственное цунами и, в обязательном порядке, вылиться в хэппи-энд (а как иначе — это, всё же, оперетта).
В общем, эдакая «Принцесса цирка», местами вывернутая наизнанку, с элементами мюзикла Kiss Me, Kate. Тут, как и в последней, даже мафия есть. Правда, функция оной сведена, кажется, к единой задаче: порадовать зал присутствием на сцене Юрия Веденеева. Его Дон Брандоле, конечно, прелестен, но как-то странно вводить в оперетту непоющую роль (доверяя её столь мощному артисту), вам не кажется?
Впрочем, обилие действующих лиц при минимуме возможностей львиной доли из них продемонстрировать вокальные таланты — это ещё одна из странностей детища Франдетти-Рубинского. Песенный материал, по сути, отдан на откуп упомянутым мной Габриэлле, Дэниэлу, Валенсии и Россу. Всем остальным изредка достаётся по куплету-другому (если не по паре строчек). И здесь мы начинаем рассуждать о компоновке материала: чрезмерно объёмны диалоги («разговорные» сцены столь длинны и обширны, что я временами даже удивлялась, когда начинал звучать оркестр, напрочь позабыв о том, что спектакль-то — музыкальный), слишком мало для такой театральной махины песен.
Смотрите сами: оригинальная «Весёлая вдова» длится два часа. Постановка же Франдетти — почти три. Вот и распределена музыка по этому таймингу почти в гомеопатических дозах. Получается эдакий драматический спектакль с вкраплениями песен. По сути, и такой вариант вполне мог бы иметь право на существование — но в Театре оперетты он смотрится, прямо скажем, неуместно. Публика-то ждёт иного — да и артистов, лишённых возможности повокализировать, жалко.
Кроме того, сюжет спектакля безбожно затянут. Первый акт пролетает, замечу, вполне бодро. Ну, не считая увертюры (написанной Легаром аж в 1940 году — тогда как сама оперетта появилась в 1905-м), которая длится аж 10 минут. И это — тяжкое зрелище. Мельтешение артистов на сцене быстро приедается, осознать, кто, куда и зачем бежит, нереально, и ты просто ждёшь, когда же, наконец, перейдут к сути. Да, впервые в театральной постановке использована увертюра целиком. Но… зачем? Просто для гордости данным фактом? Мне-то было проще: я, сидючи в первом ряду, любовалась оркестром и его до невероятности прекрасным дирижёром Константином Хватынцом. А прочие зрители (ну, за исключением продвинутых меломанов, которым за счастье просто слушать чудесную музыку) как себя развлекали? Ума не приложу.
А вот акт второй начинает притормаживать и замедляться на каждой кочке. Половина сцен кажется не просто затянутой — лишней. Финал же, когда несчастный Дэниэл, которому всю дорогу намекали, мол, я тебя не люблю, внезапно осознаёт, что его, оказывается, не любят, и начинает долго, медленно и печально петь страдальческую арию, может продаваться в аптеках в качестве уникального снотворного.
Беда именно в попытках объять необъятное: сочинить свой собственный спектакль, взяв за основу другой, цельный и завершённый. А потому придумываются новые сюжетные ходы и финты, вводится толпа персонажей, всё это склеивается, собирается воедино, и получается излишне насыщенная, почти бесконечная история, при всей своей лёгкости очень тяжёлая для восприятия.
Отдельная боль — нижепоясные (да ещё и весьма низкопробные) шуточки, звучащие со сцены Московского государственного академического театра оперетты. И ведь в рамках сюжета озвучивается: мы, мол, вставляем в наш фильм о Париже «современные» словечки, ибо американский зритель другого не поймёт. А публика московская должна, как я понимаю, восторгаться откровениями о старом пер… пиротехнике, большом теннисе (и это не только пошлейший, но и древний, как нога мамонта, каламбур) и сисях Сиси. Отсюда вывод: столичный зритель сегодняшнего дня, получается, ничем не отличается по уровню от тех, над кем иронизируют в постановке? На это намёк? Ну, зря. (Добавлю, что ни одна из «солёных» шуточек не вызвала никакой реакции публики, прозвучав в полной тишине. И это, между прочим, радует.)
И, да, либретто Виктора Леона и Лео Штейна само не являлось образцом целомудрия — но то, во что превратилась история о весёлой вдове на Большой Дмитровке, никак не может обозначаться 12+ (как мы читаем на сайте театра). Не уверена, что подросткам стоит внимать размышлениям о позах, совместных походах в душ и прочем, отнюдь не завуалированно поданном и вызывающем сильнейший финский стыд. Думается мне, не этого ожидают люди, приходящие на оперетту с музыкой Легара. В ином театре, в другой постановке и сниженная лексика зачастую греет сердце — если она уместна. Но для «Оперетты» эти все излишества — как собаке пятая нога.
Не улучшает ситуацию и режиссёрский подход. Нет, ряд сцен — хоть бесконечно пересматривай (особенно в более крепком первом акте). Но чем ближе к концу, тем сильнее складывается ощущение, что постановщик троллит почтеннейшую публику, пичкая её «опереточными штампами» и банально пародируя тот жанр, в котором изволит работать. Только и здесь не складывается: если, скажем, авторы мюзикла Spamalot себе ни в чём не отказывали и насмехались над всеми, как один, устоями мюзиклостроения, а потому создали, на мой взгляд, безусловный шедевр, то тут всё творится будто бы с совершенно серьёзным лицом и фигой в кармане. И итоговый результат — это ещё не пародия (а на оную, полагаю, Театр оперетты ни в жизнь бы не пошёл), но уже не настоящая, обстоятельная постановка. Эдакий скрытый прикол. Вот это — самое критичное и недопустимое, всё остальное же — лишь вишенки на столь несуразном торте.
Включая и странно звучащие в классических аранжировках мелодии Легара, которые кажутся ретро-вкраплениями в современном полотне. И пусть действие развивается примерно в те же годы, когда была написана оперетта. Атмосфера спектакля иная, сегодняшняя. Шикарный оркестр театра (и какой дирижёр, вы бы видели!..) творит истинное волшебство — но оно из совершенно другого измерения тут.
Такая неуместная эклектика получается — и, в целом, это определение относится ко всему спектаклю. Масштабное, яркое, праздничное… слияние несоединяемого. Получившийся кадавр, на удивление, резв и бодр, но… лишён души. Зачем вообще эта «Весёлая вдова» создавалась? С какой целью? Какой в ней смысл? Поди знай…
Стоит ли смотреть сию постановку? Ну, тут решайте сами. Вы, однозначно, впечатлитесь работой артистов. На сцене — целое созвездие невероятных талантов, сражающихся с материалом, как с ветряными мельницами (к счастью, с большим успехом, нежели Дон Кихот). Вокал, танцы, актёрская игра — моё почтение.
Красивая «картинка» — как и полагается в нынешнем качественном театре. Богический оркестр. Музыка Легара. Вот — сильные стороны спектакля. Если они перевешивают для вас все минусы — обязательно приезжайте на Большую Дмитровку. Авось и поймёте, что за душой у новенькой «Весёлой вдовы». Откроете тайну сию — мне поведайте. Договорились?
