Театр им. Пушкина, кажется, решил подсластить всем нам серые будни. Иначе зачем бы на его сцене появилась столь жизнерадостная и уморительно смешная премьера, получившая громкое имя «СЛУГА ДВУХ ГОСПОД. RUSSIAN EDITION»?
Конечно, же, в основе спектакля — пьеса Карло Гольдони, созданная в 1746 году и переосмысленная и дописанная драматургом спустя четыре десятилетия — в 1789-м. В нашей стране, пожалуй, с этой комедией положений знакомо практически 100% населения — уж фильм-то «Труффальдино из Бергамо», снятый в 1976 году с Константином Райкиным в главной роли, пропустить было сложно.
А впечатлять публику новым прочтением прекрасно знакомого материала (особенно при наличии «классической» телеверсии), я полагаю, трудней всего, что можно себе представить, рассуждая о расширении репертуара. Но Театр Пушкина в лице художественного руководителя Евгения Писарева (который, как я поняла, и предложил пьесу Гольдони постановщику) и режиссёра Юрия Муравицкого решился на феерическую авантюру — презентовал «Слугу двух господ» «в русской сервировке».
Тут вот какое дело. Изначально Гольдони сочинял свой материал как типичную комедию дель арте — то есть, итальянскую комедию масок. В его пьесе присутствуют все традиционные маски: скупой комический старик Панталоне, псевдоучёный доктор, сыпящий латинизмами почём зря, умный слуга Бригелла, глупый слуга Труффальдино (то бишь, получившая имя собственное маска Арлекина), а также вспомогательные герои — жаждущая замужества служанка и целых две пары возлюбленных (традиционно ограничивались одной, но истинный творец может позволить себе «излишества»).
Литературоведы говорят, что Гольдони сочинил 267 пьес (причём, писательство он совмещал с основной деятельностью — адвокатурой). Я подозреваю, что причина столь похвальной плодовитости не только в неукротимой фантазии и трудолюбии автора. Дело в том, что комедия дель арте не подразумевала полноценных пьес: требовался лишь «каркас» сценария, грубо говоря, его схема. А реплики артисты придумывали сами, на ходу — импровизировали.
Именно в таком виде пьеса «Слуга двух господ» была представлена на суд зрителей в 1746-м. Но к концу 18 века популярность комедии дель арте угасла, в моду вошёл тот театр, который любим и ценим мы… А Гольдони вспомнил о своём старом сочинении и подарил ему вторую (теперь уже вечную) жизнь, дописав диалоги, превратив его в «традиционную» пьесу и сделав своеобразным литературным памятником комедии дель арте.
Юрий Муравицкий же решил совместить две старинные театральные традиции — итальянскую и русскую. У нас, как известно, люд обожал площадной театр, в котором лицедействовали скоморохи. Так почему бы не представить, что они существуют и сегодня — главное, придумать, что и как они могут показать современному зрителю. И почему бы им не выбрать ту самую пьесу Гольдони?
Итак, встречайте: скоморохи 21 века! «СЛУГА ДВУХ ГОСПОД. RUSSIAN EDITION» — это клоунада, буффонада и гротеск. Это яркий, радостный спектакль, обходящийся без каких-либо декораций и реквизита (если не считать наклонного круглого помоста, на котором происходит действие, да разноцветных писем, летающих тарелок и охапки костюмов «из сундуков»). И правда — не может же труппа бродячих артистов возить с собой три вагона реквизита и машинерии? Она должна путешествовать налегке и иметь возможность развернуть импровизированную сцену на любой полянке.
В качестве литературной основы Муравицкий выбрал нелюбимый мной перевод (даже, скорее, пересказ) М.П. Гальперина. Дело в том, что Михаил Петрович обладал недюжинным талантом трансформировать пьесы по заказу того или иного театра. Есть сведения, что и «Слугу двух господ» он переосмысливал для какой-то конкретной труппы. И прозаическая пьеса Гольдони приобрела стихотворную форму, дополнилась прологом (то бишь монологом Труффальдино), а хозяин гостиницы Бригелла вообще поменял пол, став женщиной (я склоняюсь к тому, что это была не глупая ошибка, а сознательное решение мастеровитого переводчика Гальперина, откликнувшегося на просьбу театра, желавшего обрести дополнительного персонажа женского пола).
Именно этот перевод мы слышим в фильме с Райкиным — но на экране Бригелле снова «вернули мужественность». В Театре же Пушкина всё «по Гальперину». А хорошо это или плохо, мы с вами чуть позже поразмышляем…
Откровенно говоря, в любой другой ситуации я бы настаивала на том, что нужно брать хотя бы «адекватный» перевод Дживелегова (он до буквы повторяет текст Гольдони, радуя при этом русскоговорящих людей живым языком и симпатичным построением фраз, да ещё и сохраняет дух оригинала). Но постановка Муравицкого — дело иное!
Уж так хорошо ложится на «скоморошью историю» белый стих Гальперина, что лучше и придумать нельзя! Площадной театр — он ведь какой? Услышали бродячие артисты какую-то пьесу, понравилась она им — и давай показывать. Своими словами, как запомнили. А шпарить в нужном ритме при наличии необходимого навыка — так чего проще?
Я сама, выйдя из театра, могла мыслить исключительно подобным образом:
Спектакль этот неплохой, конечно.
Хвалить его я буду, несомненно,
Хотя ругать премьеры интересней.
Ну а теперь пора бежать в метро…
И… импровизация! Импровизировали и артисты комедии дель арте, и наши скоморохи. А вот русский психологический театр подобных вольностей не дозволял. И потому сейчас, когда жанр импровизации на пике (спасибо каналу ТНТ), невероятно уместно презентовать спектакль, в котором предусмотрено, что ряд моментов и фраз рождается здесь и сейчас.
Здорово, что в спектакле заняты сплошь молодые артисты Театра Пушкина — им, думаю, проще работать «без четвёртой стены», в прямом контакте со зрителями (потому что они ещё «не нарастили шкуру» матёрых актёров и готовы к экспериментам). Но и им пришлось практически переступать через себя (если судить по интервью Муравицкого) и учиться сочетать чёткий режиссёрский рисунок с импровизацией. Получилось великолепно!
Наиболее ярким моментом в этом плане для меня стала реакция Флориндо (Кирилла Чернышенко) на даму из первого ряда, вздумавшую выйти из зала посреди спектакля и вернувшуюся как раз во время монолога персонажа. Просто потому я Кириллу аплодирую, что это был точно не итог долгих репетиций, а импровизированное действие, мгновенный отклик на ситуацию. И он вызвал заслуженную овацию.
Проблема в том, что наш зритель — культурен и привык смотреть спектакли молча и вдумчиво. А потому не слишком активно включается в импровизации и не всегда готов подавать нужные реплики. (С другой стороны — это ж актёрское счастье; иначе пришлось бы не спектакль играть, а исключительно с залом беседовать.) Но, поняв правила игры, публика и со своей стороны «ломает четвёртую стену», и задумка постановщика обретает окончательную форму.
Самое милое, конечно, это превращение воображаемого слуги Пасквале, рождённого изобретательным мозгом Труффальдино, в Василия (а вот спросили человека в зале, как его зовут, и потом развлекались с «Васюшей» до поклонов). Крутая находка — а если учесть, что трёхсложных имён (или их форм) у нас масса, то сия фишка будет работать всегда.
При всей текстовой вольности Юрий Муравицкий предусмотрел максимально чёткий пластический рисунок постановки. Потому что маски комедии дель арте однообразны: у них есть конкретный характер, голос и мораль.
Сам Гольдони понимал (он об этом честно писал в предисловии), что его пьеса весьма однопланова: здесь никто не получает по заслугам, характеры не развиваются (да и вообще не объясняются публике — потому что подразумевается, что зрители и так понимают, что из себя представляет та или иная маска), а случайности решают всё (скажем, назови хоть раз один из хозяев Труффальдино по имени — и обман бы раскрылся, потому что второй сразу бы возопил: «Стой! Так Труффальдино же — мой слуга!»). Но драматург запечатлел на бумаге традиции комедии дель арте — а Муравицкий воплощал их в жизнь, сообразуясь с нашей реальностью.
И режиссёр упирал на форму, а не на смысл (хотя, что самое радостное для меня, и текст при этом не отошёл на второй план). Такого Труффальдино вы ещё не видели! В спектакле есть акробатика, миманс (драка в слоумо — шедевр), здоровская музыка (включая «Яблочко» и «Улетай на крыльях ветра» — и это я не упомянула рэп и музыкальную цитату группы «Руки ввверх») и масса хулиганства. (Моя отдельная радость — третий спектакль с начала весны, напоминающий мне о мемасике «Да я люблю тебя!..» И единственный, в котором цитата из ролика прямо в оригинальном виде звучит.)
А вот сейчас покритикую. Абсолютно неуместны пошленькие шуточки. И имя Федерико, которое несколько раз в виде оговорки представало в виде: «Педе… Федерико!» И ещё пара «находок», которые я бы не хотела здесь цитировать (одна — псевдооговорка про афедрон, вторая — вообще непечатный намёк, куда бы следовало отправиться некоему персонажу).
Друзья мои, я абсолютно нормально отношусь к сниженной лексике на театральных подмостках — но только в том случае, если она органична. (Здесь вспомню, скажем, «Аномальную Лизу» театра «Человек», где не матерятся, пожалуй, только стены. И как же там это уместно! И какой это шикарный спектакль!) Плюс я прекрасно понимаю, что и итальянские артисты комедии дель арте, и наши скоморохи отнюдь не являлись образцами нравственности, изрядно пересыпая свои спектакли «остренькими» моментами и грязными фразами. Так что с точки зрения соответствия истории всё верно.
Но насколько же эта пошлость не идёт спектаклю Театра Пушкина!.. (И это не только моё мнение — зал, хохотавший на протяжении почти всей постановки, встретил упомянутые мной выше моменты гробовым молчанием.) Всё так здорово, стильно и точно — и вдруг «Педе…» и прочее… Как лишний зуб в челюсти. Я просто не понимаю, зачем нужно было разбавлять красоту грязью (а тут всё выглядит именно так). Может, не надо, а?..
И это — единственный минус премьеры. Нет, я могу ещё отметить, что поначалу спектакль кажется довольно однообразным, и бесконечная клоунада приедается. Только оно так и задумано: мы, зрители, привыкли к иным формам. В эту необходимо проникнуть, приобщиться к ней. Но как только мы осознаем, что до самых поклонов нас ждём нечто подобное — так сразу мозг адаптируется и просто получает удовольствие. Это нормально.
А артисты настолько чётко живут в придуманном постановщиком рисунке (да, уже, в премьерные дни!), что весь происходящий цирк кажется чуть ли не единственно верным способом представить пьесу Гольдони на сцене. Так скажу: это надо видеть, чтобы оценить лично. Описать — невозможно.
Чудесны костюмы Гали Солодовниковой. Русские народные орнаменты (я просто влюбилась в гжельские узоры на одежде Сильвио) в современном отображении. Красота! Конечно, это маски (мы же помним про комедию дель арте). Но какие выразительные!..
И актёры. Как я уже сказала, «пушкинская молодёжь».
Удивительно, но Труффальдино вообще не выглядит здесь главным героем (а вот тем самым глупым слугой из комедии масок — вполне). Но это в Театре Пушкина в принципе странный персонаж, над которым я размышляла особенно долго. Поняла: Арлекин-Труффальдино — это же, как считают исследователи, один из прообразов нашего Петрушки. А Петрушка — герой народного театра кукол. И его пискляво-пронзительный голос (равно как и движения, доступные кукле-перчатке), думаю, все представляют.
Вот и Труффальдино в Театре Пушкина — что-то среднее между персонажем Гольдони и Петрушкой. Потому у него и грация, и интонации куклы. В данных рамках Никита Пирожков, конечно, был безупречен (а как, полагаю, трудно сдерживать свои актёрские порывы…). Но (и это вторая и последняя моя претензия к постановке) хотелось бы от этого героя большего разнообразия. Он, всё же, не робот Вертер, чтобы столь механически изрекать весь свой текст. (В другом составе роль исполняет Назар Сафонов, и если кто-то увидит его «в деле», поведайте, как смотрится этот Труффальдино, буду благодарна.)
Однако практика показывает, что можно и без превращения Труффальдино (которому, по сути, «вернули обязанности», прописанные комедией дель арте) в стержень постановки сделать шикарного «Слугу двух господ». Потому что есть…
Бригелла — Владимир Зиберев. Как я уже сказала, в Театре Пушкина Бригелле «оставили» женский пол. Правда, доверили при этом сего персонажа… мужчине. И получилась дрэг-квин во всей её красе. Не люблю таких ходов (ибо над мужиками, переодевавшимися в дамскую одежду, было уместно хихикать лет 20 назад). Но здесь у меня в голове сложился стёб над «неправильным переводом» и мужественностью «изначального» Бригеллы, помноженный на задорную скоморошину. Потому, признаюсь, я порадовалась местной Бригелле — только знатно удивилась, что порой она говорила о себе в мужском роде (в пьесе действовали ещё и некие слуги, а тут наша хозяйка гостиницы и блюда во время обеда подавала, и реплики этих слуг… Звучало очень странно и необъяснимо…).
Смеральдина — Валерия Ёлкина (в другом составе — Екатерина Рогачкова), Сильвио — Антон Гращенков, Клариче — Елизавета Кононова (а также Вероника Сафонова), доктор Ломбарди — Сергей Кудряшов, Панталоне — Александр Кубанин. Этих — всех скопом упоминаю. Ну чудесные же! Каждому была выделена полоса, которую нужно было актёрски вспахать. И получился шедевр! В очередной раз молодёжь доказывает, что у нашего театра шикарное будущее — потому что у него есть вот такие величины. А главное, повторюсь — эти ребята имеют великолепно импровизировать. Сие вообще не каждому дано!
И те, кто стал истинными главными героями в Театре Пушкина: Беатриче — Анна Кармакова и Флориндо — Кирилл Чернышенко. Невероятно смешно, где нужно — глубоко, где необходимо — по-дурацки, а главное — стопроцентно органично. Только ради них одних можно смотреть «Слугу двух господ». Но — ура! — есть и остальная труппа! И она идеальна.
Резюмирую. «СЛУГА ДВУХ ГОСПОД. RUSSIAN EDITION» — спектакль для тех, кто хочет повеселиться безо всякой задней мысли. Забыть на два с половиной часа о том, что происходит в мире. Просто погрузиться в буффонаду и расслабиться. То есть, по сути… это вещица для всех нас.
Это, действительно, постановка, рассчитанная на одно: рассмешить публику. Так задумывал Гольдони. Так поставил спектакль и Муравицкий. И сейчас подобное — на вес золота.
Рекомендую. Приезжайте в Театр Пушкина. Смейтесь. И жизнь станет лучше. Хотя бы ненадолго. И разве этого мало?..
PS. А теперь вещает феминистическая часть моей душеньки. Я очень переживала за определённые строки Гольдони. Оказалось, что Муравицкий сотоварищи поступил просто и логично: слово «поменьше» заменил на… Да читайте вот.
Труффальдино.
Выходит, что теперь есть у меня
Не два хозяина, а чуть побольше:
Один хозяин и одна хозяйка.
И, нет, это не смешно. Это реально круто.
