Некоторым молодым режиссёрам необходимо учиться не только подхлёстывать свою фантазию, но и вовремя тормозить оную, дабы поиск смысла и форм не превратился в невнятную мешанину из слов, образов и не считываемых зрителем иносказаний.
Помнится, за нечто подобное я уже критиковала Евгения Закирова в дни премьеры спектакля «Гроза. Апокриф» в ШДИ. И сейчас, хоть это в первую очередь печалит меня саму, продолжу это делать.
Я уже начала привыкать к тому, что все, как одну, последние премьеры РАМТа смело отношу в разряд если не шедевральных постановок, то очень близких к ним. Потому единичная промашка меня не огорчает: в конце концов, творческий процесс подразумевает как удачи, так и ошибки, которые впоследствии, при должном к ним внимании, позволят подняться выше и смотреть глубже.
Вот и спектакль «Вадик поёт свою музыку» способен стать тем трамплином, который подбросит Закирова на новый уровень осознания и внушит простую мысль: то, что было сложным изначально, не стоит усложнять ещё сильнее. Зритель всё же должен если не понимать, то хотя бы чувствовать, что ты имеешь в виду, презентуя свою постановку. А тут он видит набор интересных, необычных приёмов и ходов, но не может связать их воедино, в какую-то цельную историю.
Театр же — не цирк, правда? Это там каскад отдельных номеров заставляет публику неистово аплодировать. В театре же всё, что происходит на сцене, должно быть зачем-то. Логика, оправданность, смысловая цельность — необходимые элементы хорошего спектакля.
На данный момент самое слабое место Евгения Закирова как постановщика — донесение сути своего творения до зрителей. Возможно, в голове режиссёра всё гармонично и взаимосвязано, но мы же не можем запрыгнуть в его сознание и проникнуться основательностью задумки. Потому в течение часа (а постановка, поселившаяся на Маленькой сцене РАМТа, длится именно столько) публика наблюдает нагромождение сцен и событий, не скреплённое между собой клеем сюжетной общности.
На сайте театра сказано, что «Вадик поёт свою музыку» — это «спектакль для тех, кто смотрит „Рика и Морти“, читает мангу или хотя бы играет в „Манчкин“». Из всего этого короткого списка лично я не приемлю только мангу, любя остальное. Вроде, получается, подразумеваюсь целевой аудиторией премьеры. Ан нет. Абсолютно мимо. Потому что, как ни крути, в «Рике и Морти» есть стопроцентная логика происходящего. А уж в «Манчкине» без неё — ну вообще никуда. А спектакль РАМТа — совершенно иной разрез.
Проблема ещё и в том, что пьеса Полины Коротыч (между прочим, вошедшая в шорт-лист «Любимовки-2021»)… откровенно плоха. На 3/4 она написана в стихах — и в ужасающих.
Нет, я понимаю, что главный герой — ребёнок (ах да, изначально пьеса ориентирована на детей). И нам сообщают, что драматург, де, имитировал подростковую речь. Но, право, как-то раньше справлялись, ставя перед собой аналогичную задачу, без рифм вида «ботинки — полуботинки» и неуклюжего, ломающего чувство ритма и прекрасного, построения строф.
Стихотворная часть истории про Вадика заставила поседеть все мои волосы, прежде (пусть и с трудом) сохранявшие исконный цвет. Я не люблю стихи вообще. И вдвойне коробят меня стихи плохие (наверное, потому, что я сама только такие и могу писать).
Пьеса Коротыч — это пытка для тех, кто хоть что-то представляет себе о рифме и о законах стихосложения в принципе. И она длится ровно до того момента, пока герои не начинают общаться в прозе. Тогда — нормально (или я уже просто привыкла к произведениям современных драматургов).
И вот что интересно: содержание сочинения Полины (завершённого в январе 2021 года) как бы предсказывает то, что случилось через 265 дней с небольшим.
В общем, вот вам краткий пересказ сюжета: мальчик Вадик хочет петь свою музыку. А ещё — основать собственный город. Что он и делает, приходя в «Икею» и встречая по пути соратников — Кота и Синицу (вот нам сейчас понятно, что в закрывшейся «Икее» хоть что устраивай, нормально будет — а в момент написания пьесы магазины-то вполне себе работали). И вот в той самой «Икее» Вадик создаёт свою столицу, встречает то ли друга, то ли возлюбленную — девочку Кузнецову Свету…
Потом будет апокалипсис и пост-апокалипсис — появление кометы любви и последующие события. И мораль (вообще не истекающая из всего предшествующего): «друзья всегда друг друга находят».
Но тут — новая беда. Если Полина Коротыч, пусть и кривовато, размышляет о говорении своим голосом, о нахождении собственной сути (ну, не просто так же «Вадик поёт свою музыку»), то Евгений Закиров перекраивает всю историю (и так-то непонятную) по полной.
Он решает, что Вадик, де, был крайне эгоцентричен (видимо, нельзя хотеть «свою музыку» петь — или что? я не знаю!), а жизнь его по носу-то и стукнула: фигушки тебе, ты — не центр вселенной! Я вообще не понимаю, как сей вывод истекает и из пьесы Коротыч, и из спектакля Закирова.
А потом появляется самое страшное: мёртвая мама Вадика (которая по пьесе была вполне себе жива) и кладбище… Зачем, почему, отчего?!
И финал, который в оригинале был пусть странным, но позитивным, в РАМТе… ну… как бы вам сказать… Иносказательный… Ни черта не понятный, красивый донельзя — но не имеющий никакого отношения ни к тексту Коротыч, ни к здравому смыслу.
Может, Евгению стоило бы начать писать собственные пьесы и работать с ними — так сказать, если уж петь свою музыку, то по полной? И не придётся выискивать новые грани старого материала. Хотя, как ни крути, у Закирова имеется не только огромная смелость брать — и переворачивать первоисточники с ног на голову, но и на самом деле смотреть на них с такого ракурса, что диву даёшься.
Осталась «мелочь»: раскопать в себе глубины, которые покажут зрителям, зачем был начат поиск и какой в нём смысл. Пока ответа у публики нет.
И «Вадик поёт свою музыку», да, очень неординарно. Но крайне неубедительным голосом. И непонятно, в расчёте на какую аудиторию. Детям ни к чему тема смерти (как минимум, поданная вот так), а сцену на кладбище они, есть у меня подозрения, не поймут от слова совсем (ибо её и поживший люд не пронзает). Для взрослых всё, происходящее на сцене, не имеет ценности из-за наивности и, повторюсь в очередной раз, отсутствия внятной сути.
Подростки же… Ну, если только они какое-то зерно в спектакле для себя разыщут — и то явно иное, нежели задумывал создатель. Вот этот пласт публики может удовлетвориться просто «цирковым представлением» о своих ровесниках — потому что зрелище, действительно, очаровательное и изобретательное.
Бесспорная пятёрка за работу с пространством Маленькой сцены, за световой и саунд-дизайн (поклон Алексею Крючкову и Валерию Зазулину). Закиров умеет делать по-настоящему красиво, у него уже выработался собственный, индивидуальный почерк, а потому я продолжаю верить в этого режиссёра и в то, что в один прекрасный день он прекратит всеми способами доказывать свою «некаквсешность» (право, мы и так её видим) и «просто» создаст постановку, идущую из глубины сердца.
Плюс в спектакле имеется симпатичный юмор. Я, скажем, бессовестно хихикала над шуткой о внезапной находке на остановке (люблю такую лёгкую чернуху) и оценила актуальненький диалог: «Что такое ТикТок?» — «Ну, это как Инстаграм!» — «А что такое Инстаграм?..» Хорошая юмористическая составляющая подтверждает, что режиссёр — человек умный. Так что пусть первые блины у него и комом, но я опять понадеюсь, что перерастёт Закиров период бунта и позволит себе ненапряжно творить.
А вот главное богатство спектакля — это, что неудивительно в случае РАМТа, артисты. Здесь занята только молодёжь (которая в этом театре, без исключений, гениальна), и, что самое впечатляющее, она не испытывает никаких проблем (как минимум, из зала их не видно) с обживанием сложнейших предполагаемых обстоятельств, доверенных им. Ребята работают так, как будто для них в порядке вещей существовать в подобных несвязных и алогичных постановках, и потому «Вадик» смотрится легко, профессионально и захватывающе.
Владимир Зомерфельд (Вадик), Яна Палецкая (Света, Мама, а ещё Кошка), Антонина Писарева (Синица, Бабка и Котёнок), Николай Угрюмов (Кот) и Данила Богачёв (некий изобретённый режиссёром Злой Рок) не играют, но колдуют и священнодействуют. Зомерфельд и Палецкая идеально вживаются в образы подростков, Богачёв пугает, Писарева умиляет, а Угрюмов с первой сцены влюбляет в себя весь зал, потому что это же котик, как иначе.
Так что вот такая удивительная штука получается: смотреть спектакль приятно и интересно. Хотя мозг постоянно задаёт тебе вопрос: а ради чего, собственно, я это дело поглощаю? Нет ответа…
Пьеса Коротыч, как я уже посетовала, не относится к высокой литературе. И, тем не менее, она предполагает целый сонм трактовок. Можно показать зрителям весёлую детскую игру — тогда всё происходящее отлично укладывается в канву подростковой фантазии и может подойти даже самым маленьким зрителям.
А если надавить на мистику, добавить в текст вторых и третьих донец, то и история «вырастет», привлечёт не только молодёжь, но и взрослых зрителей.
Закиров, увы, шагнул ещё дальше и, сам того не желая, разрушил логические связи пьесы. Опыт не удался. Красивейшая картинка пугает звенящей пустотой, но восхищает работой молодых артистов.
Что ж, спасибо за отвагу. Следующий шаг — мудрость.
