Такими темпами, друзья, перерождённый Театр Гоголя станет одной из самых моих любимых театральных точек на карте Москвы. Ибо и прежде было интересно (пусть «Сон в летнюю ночь» при всей его симпатичности и оставил после себя ряд вопросов, зато нашедший новый дом на сцене театра «День рождения Аркадия Паровозова» вызвал однозначные восторги что мои, что целевой аудитории — моего малолетнего наследника), но две свеженькие премьеры, родившиеся с разницей в неделю, попали мне точнёхонько в сердце, и я до сих пор вспоминаю их с нежностью и благоговением.
И сейчас давайте поговорим о первой из них — спектакле «Гроза. Искушение» по Островскому. Жанр, обозначенный на сайте, сразу намекает, что именно нам покажут: «Мистическую драму». Правда, как по мне, драма получилась не столько мистическая, сколько психологическая (что, впрочем, не делает сию историю ни на гран слабее — скорей, совсем наоборот).
Эта постановка стала первой для художественного руководителя театра Антона Яковлева на Большой сцене — и здесь тот самый случай, когда результат определённо стоил ожидания. Я, в принципе, частенько вспоминаю в своих статьях весьма неудачный опыт замечательной «Школы современной пьесы» — спектакль «Гроза. Апокриф» (привожу его в пример, знаете ли, зашедших в тупик поисков и «перехиппования»). А вот сейчас ту, спорную постановку упомянуть максимально уместно: во-первых, и в ШДИ, и в Театре Гоголя нас впечатляют новой, современной «Грозой». А во-вторых, если уж кто и создал «мятеж по пьесе Островского», то это как раз Яковлев — и его прочтение великолепно.
Абсолютно «классический» дух при «сегодняшней» оболочке. Это, безусловно, всем нам известное литературное произведение, но пропущенное сквозь призму режиссёрского восприятия — и восприятия, я вам скажу, достаточно неожиданного. В Театре Гоголя нам показывают «„Грозу“ по Достоевскому» — так позиционирует свою постановку сам Яковлев.
Раскольников, помнится, жаждал встать «над всею дрожащею тварью и над всем муравейником», видя в окружающих ничтожных насекомых. Премьера Театра Гоголя погружает нас в мир таких влачащих жалкое существование и ничего не значащих людей (хорошо, между прочим, что у них в соседях не оказалось своего Родиона Романовича), с лёгкостью убивающих и своих близких, и самое себя — пусть морально, но от этого ещё безжалостнее.
И ряды муравейников на сцене, обильно поливаемые ядом из оранжевых баллонов, отлично подчёркивают мысль персонажа Фёдора Михайловича. Известно, что муравьи существуют по строгим правилам, не помышляя о том, чтобы отступить от них даже на маленький шажок. Яковлев отмечает, что для него муравейник — символ человеческого бытия. Режиссёр размышляет о людях, осмеливающихся перешагнуть через незыблемые правила.
Таковых в «Грозе» Яковлева двое. Конечно же, это Катерина (трогательная и чувственная Любовь Константинова) — та самая, которой досталось непростое искушение, иными словами — запретная любовь. Душа героини рвётся пополам, мечась между тем, что правильно и одобряемо, и тем, что недопустимо, но столь притягательно и желанно. Потому и возникает в спектакле внезапный персонаж — чёрная барынька (Анна Александер), альтер-эго Катерины, её «тёмная» сторона, средоточие страстей и чувств, эдакий внутренний змей-искуситель. Моральная дуэль Катерины и чёрной барыньки и двигает спектакль вперёд. А кто победит (или же проиграет?..) знает каждый, хоть немного помнящий пьесу Островского.
Второй «разрушитель основ» — это изобретатель Кулигин (Дмитрий Высоцкий / Сергей Муравьёв). Для Яковлева данный герой наиболее важен и интересен: он единственный живёт ради других людей, а не лелеет свои собственные интересы. Иными словами, прочие персонажи-муравьи ползают по земле, Кулигин же — тот, кто жаждет «летать так, как птицы», и морально, и физически. В Театре Гоголя Кулигин превращается чуть ли не в главное действующее лицо спектакля — и именно он в финале возвысит Катерину и её страдания, по сути, сплавив две мятущиеся души, погибшую и живую, воедино.
Все прочие обитатели городка на Волге, с одной стороны, покажутся знакомыми каждому любителю Островского, а с другой — могут и удивить оригинальностью трактовки. Хороши все герои и артисты, подарившие им жизнь. «Готка» Варвара (Алёна Гончарова / Мария Свирид) тут вполне уместна: пусть субкультура, к которой её можно отнести, уже не так уж актуальна, но там, где жизнь течёт, не меняясь, подобные одеяния и стиль существования совершенно гармоничны. Да и с текстом Островского эдакая Варвара совершенно не спорит. Инфантильный Тихон (Марк Бурлай / Андрей Кондратьев) целиком и полностью находится под пятой мамочки, Савел Прокофьевич Дикой (Олег Гущин / Владимир Зайцев) страшен и действительно дик, Ваня Кудряш (Антон Лызо / Егор Попов) явно из местных мини-авторитетов, а Борис (Илья Антоненко) — нечто аморфное, невнятное. В общем, свою любовь Катерина нарисовала в собственном воображении целиком и полностью, к реальному Борису мужчина её мечты имеет мало отношения.
А мои самые громкие аплодисменты — Андрею Ребёнкову, филигранно воплотившему в жизнь образ странника Фёкла (в него Яковлев умело превратил Феклушу), и, конечно же абсолютно невероятной Ольге Науменко, подарившей зрителям феерическую Кабаниху, от одного взгляда которой окружающих начинает бить нервный тик. Скажу так: Марфа Игнатьевна Кабанова — главное богатство данной постановки. Но и всех прочих актёров исключительно рекомендую — по нраву мне труппа Театра Гоголя.
Антон Яковлев вдумчиво рассыпает по полотну спектакля символы и иносказания — и пусть порой они кажутся поданными чересчур в лоб, но в целом невероятно интересно разгадывать ребус режиссёра, постепенно осознавая, что именно он хотел сказать зрителям. Спектакль красив и постановочно, и внешне (спасибо художнику Марии Митрофановой, художнику по костюмам Тамаре Эшбе, хореографу Александре Рудик и всей остальной команде), и тут тот случай, когда каждая секунда действия захватывает и интригует.
«Гроза. Искушение» — из тех постановок, про которые невозможно рассказывать (потому что любая раскрытая деталь неизбежно станет спойлером). Их нужно смотреть — и лично погружаться в фантазии постановщика, его творческой группы и артистов.
Со мной-то всё понятно: эта премьера Театра Гоголя — целиком и полностью «мои фломастеры», и меня спектакль как поглотил с самого начала, так и не отпускал до поклонов (и это при том, что я посетила предпремьерный показ — тот, в котором финальная часть несколько отличалась от варианта, который, совершенно справедливо, дошёл до зрителя; иными словами, вдумчивая работа над постановкой велась до последнего). Но, мне думается, столь оригинальный и глубокий подход придётся по нраву если не каждому (вкусы — дело такое), то большинству зрителей.
Я бы не стала приводить на этот спектакль школьников, дабы именно приобщить их к классике отечественной литературы — просто потому, что наиболее полно оценить сию версию можно, только будучи уже знакомым с некоей более «привычной» трактовкой. А вот коли ваше чадо посмотрело «Грозу» в «стандартной сервировке» и не прониклось — смело берите его за руку и тащите в Театр Гоголя. Юное дарование однозначно впечатлится и осознает, что тексты из учебника, оказывается, могут быть и вот такими — интересными и актуальными.
«Гроза. Искушение» — одно из самых ярких моих театральных впечатлений завершившегося сезона. Идеальный сплав старого и нового, осторожнейшее отношение к первоисточнику — и при этом максимально смелое с ним обращение, шикарный актёрский состав, роскошная «картинка» (при её уместнейшем минимализме), умный подход — всё, как я люблю.
Как по мне — прекрасный подарок Островскому на его 200-летие. Такой «Грозы» вы точно ещё не видели. Так почему бы не впечатлиться ей?
