Театр имени Моссовета продолжает буквально бомбардировать нас премьерами. После завершившего прошлый год «Карлсона» (маленького шедевра для начинающих зрителей) и январской новинки, по-правильному «классических» «Волков и овец» (творческого подарка для Валентины Талызиной), настала очередь спектакля, вызывавшего у давних поклонников «Моссовета» определённые опасения. Ибо речь на сей раз шла о «театре современном», а опыт «Жестоких игр» (первой работы художественного руководителя Евгения Марчелли на большой сцене «Моссовета»), разделивших публику на два непримиримых лагеря — восторженных фанатов и суровых противников постановки, дал понять, что на сцене будет происходить нечто абсолютно нетривиальное.
Итак, знакомьтесь: «Общага-на-крови». Режиссёром спектакля стала Олеся Невмержицкая, в багаже которой уже есть одна «моссоветовская» работа — прошлогодние «8 любящих женщин». «Общага-на-крови» — одно название эпатирует, согласитесь?
Интересно, что премьерой постановка может считаться исключительно на сцене Театра им. Моссовета. Спектакль существует уже более года, изначально являясь работой мастерской Андрея Кончаловского (того курса, который не целиком, но массово влился в стажёрскую группу «Моссовета») в Учебном театре ГИТИС. Сейчас «Общага» «переехала» на «моссоветовскую» сцену под крышей (пространство, идеально подходящее для опытов и экспериментов), оставшись, как я понимаю, ровно той же, что впечатляла поклонников таланта студентов ГИТИСа. Единственное, несколько изменился состав. Да, в спектакль было приглашено несколько молодых артистов, не попавших в стажёрскую группу, но изначально игравших в «Общаге». Но, тем не менее, список исполнителей ролей пополнился и именами «штатных» артистов «Моссовета» (я даже их перечислю: Нил Кропалов, Михаил Филиппов и Дарья Таран).
И сразу отвечу на ваш немой вопрос: стал ли спектакль очередной удачей театра? Увы, на мой взгляд, нет. Теперь попробую объяснить, почему я так считаю.
В основе постановки дебютный роман знаменитого Алексея Иванова «Общага-на-Крови» (кстати, обратите внимание, что из названия спектакля «пропала» вторая заглавная буква — как будто бы из стремления минимизировать религиозные аллюзии, которыми «грешил» писатель). Книга была написана в 1992 году, когда автору было всего-то 23 года. И текст буквально пропитан «приметами возраста и времени»: складывается впечатление, что начинающий литератор почувствовал дух свободы и решил развернуться по полной — ура, теперь можно писать про чернуху, секс, алкоголь и смерть! Да ещё и сдабривая это дело задорным матерком!
Плюс никуда не деться от «юношеской философии»: персонажи и «по синей лавочке», и на трезвую голову изъясняются исключительно витиевато, углубляясь в какие-то абсолютно нечеловекопонятные максимы и проповедуя образ жизни и взгляды, с позиции взрослого человека выглядящие инфантильно и даже глупо. (Собственно, ничего удивительного: я в двадцать с хвостиком и сама пыталась написать некий «философский роман», где мои ровесники в совершенно чернушной атмосфере изрекали подобные «мудрые мысли». К счастью, мне не хватило ни таланта, ни терпения, чтобы завершить начинание, но недавно я перечитала несколько готовых глав и не знала, провалиться ли под землю от стыда или от души похохотать. Так что жажду молодого Иванова излить на бумагу наболевшее отлично понимаю.)
Речь героев плакатна и ходульна — примерно так выражались персонажи плохих советских книг о молодцах-комсомольцах (ну, или можно вспомнить студентов из «Отягощённых злом» Стругацких — они подобную же заумь несли).
Но при этом роман читается на одном дыхании. Уже тогда Иванов нашёл свой язык — лёгкий, ироничный и очень красивый (потом писатель ещё отточит стиль, который станет окончательно великолепным). И главное в книге — отнюдь не реплики героев, а тот текст, который принято называть «от автора».
Прелесть «Общаги-на-Крови» — в соединении несочетаемого. Сниженная лексика персонажей обёрнута в невероятно мастерские словесные конструкции Иванова. «Чернушная» атмосфера описывается каким-то очень светлым языком — от этого, правда, всё происходящее пугает ещё сильнее.
И пусть ты не принимаешь философию начинающего писателя и его странных героев, но прекрасно понимаешь, почему книгу нередко называют шедевром. Читать её — «вкусно» и упоительно. И ты прощаешь и слабый сюжетный компонент, и наивный финал, и всё остальное. Здесь язык превыше всего.
Только вот, будучи инсценированным, роман потерял свою притягательность. Текст «кастрировали», превратив его в пьесу: в ней не осталось главного, авторских размышлений. Реплики персонажей теперь не связаны «цементирующим элементом», и явственно слышна их слабость и вялость. А из повествования пропали все цвета, кроме чёрного.
Да и сама общага, бывшая в книге, по сути, отдельным персонажем, «умерла», превратившись в банальное здание. Невозможно понять, почему изгнанные герои стремятся остаться в общаге, отчего она не отпускает их. И фразы о том, что «весь мир — общага» и «общага — истина» кажутся простым сотрясанием воздуха.
Махнули рукой на «закольцованность» романа — смерть, случившаяся в первой сцене, никак не связана с дальнейшими событиями. Она, пожалуй, запускает цепочку самоубийств, случающихся в общаге с завидной регулярностью. Но абсолютно неясно, зачем она была нужна, и к каким выводам должна привести зрителя.
Изменён финал — судьба Серафимы далеко не столь печальна, как у Иванова (да и сама девушка зачем-то «перекроена» и отнюдь не является, как оказывается, безгрешной особой). А главный герой, Отличник — он, да, покидает сей тёмный мир. Но вообще не так, как в книге — и без переселения в «Вечную Общагу» (то бишь, главная «философская изюминка» романа, концовка, сводящая все смысловые ниточки воедино, безжалостно вымарана).
Но это всё мелочи. Плохо то, что зрители осознают, что всё закончилось, что в спектакле поставлена точка, только потому, что артисты выходят на поклон. И этот факт не спишешь на «премьерную болезнь» — как я уже сказала, постановка временем проверена, вот такой, значит, она и должна быть. Отсутствие внятного финала — самое страшное, что может быть в спектакле в принципе. Это значит, что он пришёл в никуда, что мысль была утеряна.
В «Общаге-на-крови» много экспрессии, чувств и эмоций. И этот ураган для части публики прячет за собой отсутствие сверхидеи. Зрители, для которых первостепенно «сотрясение души», конечно же, своё получают. Подтверждением тому — целое созвездие аплодирующих отзывов в соцсетях.
В смысл реплик персонажей невозможно вникнуть: говорят много, частенько вопиют, изливают на зал эмоциональный шквал — но что имелось в виду, ухватить проблематично. Причины две: слабый авторский текст диалогов (ну, об этом я уже писала) и… темп и громкость речи. Артисты практически зомбируют зрителей, важно не что, а как они говорят. (Примером является, скажем, «Время колокольчиков» Башлачёва, озвученное со сцены и вызвавшее овации в зале. Да, это было круто, это было мощно, это пробивало… Но ни слова разобрать нельзя же!)
«Общага-на-крови» — это, если уж вдуматься, набор разрозненных компонентов, очень слабо связанных друг с другом. Есть великолепные режиссёрские находки, можно аплодировать целым сценам от их начала и до конца. Присутствуют шикарные музыкальные вставки — первый акт так вообще наполнен мелодиями и инструментами (и если в музыкальных талантах того же Михаила Филиппова я не сомневалась, то Нила Кропалова за пианино видела впервые, и это было классно), во втором, как демонстрация накала чувств, остаются одни громогласные барабаны (спасибо за них крутому Юлию Худякову).
Но всё это — лоскутное полотно, в котором каждый кусочек практически не связан с остальными, да и в итоге получается не красивое изделие, а нечто бесформенное и непригодное к использованию.
Как учебный спектакль «Общага-на-крови» вполне имела право на существование. Опытный взгляд с ходу увидит все черты студенческой постановки, с её совершенно понятными целями, задачами и «упражнениями». Такому театральному произведению не страшна слабая литературная основа (я напоминаю, что имею в виду не сам роман Иванова, а его инсценировку) — он, одновременно, и учебный материал, призванный дать студентам некие новые инструменты и умения, и «открытый урок», показывающий, чего курс достиг.
На полноценный же, «взрослый» спектакль «Общага» не тянет. Она им достаточно успешно притворяется — этого не отнимешь. И зрители, оглушённые чувственным цунами, искренне верят, что посмотрели нечто значимое и наполненное. Только вот кроме эмоционального накала в спектакле больше ничего и нет.
Хотя вру. Как любая учебная постановка, «Общага» наполнена созвездием шикарных персонажей (студентам же нужно свой максимум продемонстрировать — и при этом ещё и новые задачи преподавателя выполнить). Да, я не оговорилась: в посредственной пьесе масса клёвых, интересных героев.
И всё это богатство воплощается в жизнь превосходными молодыми артистами. Как бы то ни было, главная ценность «Общаги» — в актёрских работах. Вчерашние студенты (и те, что в стажёрской группе «Моссовета», и примкнувшие к ним товарищи «со стороны») невероятно искренни, талантливы и органичны.
Отдельно хочу отметить Юлию Бурову — она полюбилась мне ещё в «Маме», тоже «моссоветовской» новинке, идущей под крышей. И, конечно же, Ваню Пищулина — вот уж кому выдался шанс блеснуть по-королевски. Но и все остальные — на высоте, слабых звеньев нет в принципе. Я спокойна за будущее отечественного театра, если все выпускники будут таковыми.
«Старички» же на удивление гармонично вписались в слаженный пост-студенческий ансамбль. Правда, Нил Кропалов выглядит слишком опытным (в первую очередь — жизненно; Нил смотрится как эдакий столп, вокруг которого всё вертится) для столь юной «тусовки», и я никак не могла поверить, что он — такой же житель общаги, как и все остальные, а не преподаватель того неназванного института, в котором все персонажи обучаются. Но, поскольку лицезреть Кропалова в действии — это всегда удовольствие, то остаётся только смириться и надеяться, что «младая поросль» поработает с Нилом и подтянется до его уровня (не профессионального — уровня самоощущения на сцене в первую очередь).
А вот Михаил Филиппов и Дарья Таран, имея совершенно иную, нежели Кропалов, органику, слились с актёрским ансамблем недавних выпускников, как будто изначально в нём и были. Кое-где, конечно, они смотрятся выразительнее и ярче — что называется, «на опыте». Но и Филиппов, и Таран, и Кропалов действуют, как замечательные партнёры по сцене, всеми силами помогая молодёжи и способствуя максимальному раскрытию каждого (по крайней мере, мне так увиделось из зала).
Я не буду рассказывать вам содержание спектакля — вы наверняка уже сами прочитали гору отзывов (а то и роман Иванова) и имеете представление, о чём говорится в «Общаге». Я просто отмечу, что спектакль — не об учёбе в институте (она и упоминается буквально пару раз — мельком). Он — о взаимоотношениях между жителями общежития, о дружбе и предательстве (как других, так и себя самого), о поиске себя и смысла жизни… Да, не все темы раскрыты правильно и полноценно — но они, как минимум, заявлены.
И вот ещё что. Общага у Иванова — категория философская. Она для писателя — метафора мира, ставящего перед каждым из нас рамки и вынуждающего делать тот или иной шаг.
Потому не стоит вспоминать свои студенческие годы и рассуждать, насколько общага из спектакля соотносится с реальностью. Это было бы столь же странно, как прикладывать к жизни общагу из сериала «Универ». В нём место жительства студентов — забавное, конфетно-шоколадное, дружное и позитивное. А у Иванова и в «Моссовете» — напротив, убивающее (и морально, и физически), чёрное, грязное и принижающее человеческое достоинство.
И роман, и спектакль — не о студенчестве и не об общежитии. Во главе угла тут, пожалуй, Выбор — в глобальном смысле этого слова. Выбор себя истинного или ложного. Выбор любви или ненависти. Выбор жизни или смерти, наконец.
Получилось ли? Как по мне, нет. И пусть я сейчас, вроде бы, действую по принципу «все идорасы, а я д’Артаньян» (процитировав так спектакль, я намекнула на звучащую со сцены лексику — мало ли, вдруг для кого-то подобное неприемлемо; так что поразмышляйте «на берегу», стоит ли мучить себя). В том смысле, что все, как один, истово восхваляют «Общагу», а я, ты гляди, критикую. Но, надеюсь, я смогла более-менее основательно подвести базу под свою точку зрения. Так что не голословно ругаюсь, причины имею.
А, вот ещё что. «Общага» позиционируется, как спектакль молодёжный. Но вот беда — в реальной жизни и молодёжь, и её проблемы совершенно иные. А сама «Общага» безнадёжно устарела. Она — полновесное детище своей эпохи, начала 90-х. И, если выпутаться из чувственных лиан, опутывающих зрителей со сцены, можно это абсолютно чётко увидеть.
Если не ошибаюсь, некогда студенты пришли к Кончаловскому и предложили «Общагу» как материал для спектакля. Ну, так говорят. Юные души обманулись неповторимым языком Иванова и кажущейся эмоциональной правдой. Но, если учебная постановка может себе позволить вообще что угодно, то, «переехав» на профессиональную театральную сцену, она обнажает все свои слабые места и выглядит откровенно тускло (не всегда, конечно, но вот «Общаге» в этом плане не повезло).
Впрочем, коли вы любите, когда в театре вам хлещут чувственно-эмоциональным кнутом по щекам, то «Общага» ввергнет вас в восторг. А если вы, как и я, ещё и за смысл в спектакле ратуете, то, пожалуй, пропустите этот вес. Иначе есть огромная вероятность, что три часа вы будете страдать и зажимать себе рот, дабы не выкрикнуть истерически: «Да что вы несёте, ироды?!»
Эксперименты в театре возможны любые, это бесспорно. Хорошо б ещё, чтобы выводы делались верные. Но тут, как говорится, поживём — увидим. Пока Театр Моссовета кидает из стороны в сторону — от однозначных шедевров до печальных неудач. Впрочем… Поймите меня правильно: это всё же лучше, чем стагнация, в которой «Моссовет» пребывал совсем недавно…
