Я понял — это намёк,
Я все ловлю на лету,
Но непонятно, что конкретно ты имела в виду?
Группа «Несчастный случай»
Если в первом акте пьесы на стене висит ружьё,
то в последнем акте оно непременно должно выстрелить.
А.П. Чехов
Что бы вы ни повесили на сцене,
оно непременно должно выстрелить.
ШДИ
Спектакль «О-й. Поздняя любовь» является признанным хитом Школы драматического искусства. Рождённая в 2014 году, эта постановка рисковала покинуть репертуар театра (были такие планы у руководства). Публика протестовала, подписывались петиции… И, как бы то ни было, спектакль остался в афише. А я посмотрела его вот только что.
С одной стороны — печально, ведь я могла познакомиться с этим невероятным сумасшествием гораздо раньше. Со стороны другой — как здорово, что именно сейчас, в данный момент, я приобщилась к спектаклю сему! Ведь новые, ярчайшие впечатления — это невероятное богатство, ради которого стоит существовать. А «О-й. Поздняя любовь» — вещица, щедрейшим образом воздействующая на эмоциональную сферу.
И не зря столько лет спектакль собирает аншлаги. В нём есть то, чего мы жаждем от настоящего театра. Правда. Эмоции. Поиск. А в финале — что особенно, казалось бы, странно, но гармонично — полноценный кайф.
«О-й» в названии постановки — это не «Ой-ой-ой!» (хотя после пары-тройки первых сцен вам может с непривычки показаться и так). Это — Островский. А «Поздняя любовь» — это отнюдь не самая известная пьеса драматурга (хотя и фильм имеется, и в театрах временами ставят — но факт остаётся фактом). «Сцены из жизни захолустья» — почти в центре Москвы.
В постановке ШДИ, пожалуй, и нет положительных героев (ну, разве что, кроме дурачка Дормедонта). Даже Людмила Герасимовна Маргаритова — влюблённая дева, которая должна бы, по идее, быть примером всем нам, — страшный человек.
Но, между прочим, этот момент полностью отражает задумку Островского — не зря же в 1873 году, когда пьеса появилась на свет, общественность роптала: мол, как так?! Если это — положительная героиня, то она никак не могла поступиться интересами отца и отдать всё своему непутёвому избраннику! Не бывает таких «голубых героинь», она ж — жуткая личность, а не нежная роза!..
Дмитрий Крымов (а именно этот столп режиссуры создал спектакль) прислушался к драматургу. Он внимательнейшим образом вчитался в текст пьесы — и преподнёс нам её нутро. Ужасное, неприятное, грязное, показанное через увеличительное стекло — и, непонятно, то ли бесконечно далёкое от Островского, то ли, наоборот, буквально вторящее слову драматурга.
А ведь правда: Крымов с гротесковой серьёзностью воплощает на сцене задумки писателя. Сказано в ремарке — «мебель сборная», так она действительно будет сборной, в прямом смысле слова. Называют Дормедонта «глуповатым» — пусть он превратится в абсолютно блаженное, нездоровое существо. И получается эдакая хтоническая клоунада.
Вот, знаете, бывают клоуны рыжие. Бывают белые. А у Крымова — клоуны чёрные. И их представление — это эмоциональные качели от смешного к страшному, туда-сюда…
Кстати, совершенно не зря на плакате спектакля размещена фотография гуляющей по просторам интернета афиши на адыгейском языке — той самой, где понятно только слово «Островский», а название постановки выглядит как «ЩХЬЭЗЫФIЭФIЫЖЪ». Все буквы знакомые, а суть не разобрать.
Это — идеальная иллюстрация, поясняющая, чем кажется поначалу спектакль ШДИ зрителю. Островский в неправильной кодировке как он есть.
И вдруг, примерно в середине первого акта (это в моём случае, вы можете пронзить происходящее и раньше), случается чудо: загадочные символы резко становятся ясными и понятными, логика персонажей «стройнеет», сами они оказываются милейшими ребятами (пусть и не хотелось бы встретиться с ними в узком тёмном переулке), а спектакль обретает глубочайший смысл в каждой своей детали. Как будто кто-то протёр грязное стекло, через которое проблематично было что-то разобрать, и ты получил возможность смотреть на сцену незамутнённым взглядом.
«О-й. Поздняя любовь» — это, конечно, абсурд. Но не в смысле «сумбурность и нелепица». Это спектакль, который не признаёт шаблонов и выводит свои собственные логические законы. И, что удивительно, публика с лёгкостью принимает их.
Правда, каюсь: я не совсем разгадала, зачем часть персонажей-мужчин играют женщины — и наоборот (кстати, шикарная работа, не пародия на противоположный пол, как нередко бывает, а полновесное погружение в роли). У меня есть ряд предположений, но все они не кажутся мне достаточно оправданными. Давайте просто вспомним Шекспира: «Весь мир — театр. В нём женщины, мужчины — все актёры». Так что главное — образ. А гендер — дело второстепенное.
Демонстрируя моральное дно, на котором находятся герои спектакля, Крымов приземляет их физически. Фермы со световыми приборами спущены настолько низко, что почти касаются затылков артистов, практически прижимая их к земле. Всё сценическое пространство покрыто листами бумаги, заляпанными то ли краской, то ли грязью (право, при должном желании можно изуродовать и красивейшее пространство ШДИ — главное, сделать это талантливо).
И всё — полная пустота и тлен. Несколько стульев и столов, временами появляющихся на сцене, только усиливают ощущение вакуума, в котором «подвешены» персонажи.
Неудивительно, что и финал у всей истории не слащаво-святочный, как у Островского, а диаметрально противоположный, единственно возможный в трактовке Крымова (и это — единственное, хоть и мощнейшее, отступление от текста пьесы).
Мои аплодисменты артистам, воплощающим идеи Крымова в жизнь. Сейчас состав такой (за восемь лет жизни спектакль претерпел ряд «кадровых перестановок»):
Фелицата Антоновна Шаблова (хозяйка небольшого деревянного дома) – Сергей Мелконян
Герасим Порфирьич Маргаритов (адвокат из отставных чиновников) – Алина Ходжеванова
Людмила (его дочь, немолодая девушка) – Мария Смольникова
Дормедонт (младший сын Шабловой, в писарях у Маргаритова) – Максим Маминов
Онуфрий Потапыч Дороднов (купец средних лет) – Кристина Власова
Николай Андреич Шаблов (старший сын Шабловой) – Вадим Дубровин
Варвара Харитоновна Лебёдкина (вдова) – Константин Муханов
Каждый образ — точное попадание в цель. Здесь нет ролей главных и второстепенных (кроме, разве что, купца Дороднова). Есть абсолютно равноценные персонажи, погружающие нас в абсурдный мир «неправильного Островского» (или, напротив, исключительно верного?). И вы никуда не денетесь — на два с половиной часа переселитесь в эту странную, но такую притягательную (пусть и пугающую) вселенную.
А ещё вы будете с завидной регулярностью смеяться — уж это я обещаю. Тут всё, как в жизни: в самые страшные моменты спасает юмор. И его в спектакле предостаточно — причём, отличного!
«О-й. Поздняя любовь» — постановка из серии must see. Я однозначно заношу её в виртуальных список спектаклей, впечатливших меня в наибольшей мере. И вам, кстати, советую сделать то же самое. Осталась малость — купить билет и приехать в ШДИ!
