Поставили меня тут в тупик несколько спектаклей. Вроде, написать о них хочется — а нечего. Или есть что, но страшненько (да, иногда даже разудалая я пугаюсь и молчу в уголке). Вот и родилась у меня внезапно новая рубрика: «НЕЗАШЛО». В её рамках я раз в квартал (или реже — если вдруг начну смотреть только шедевры) буду повествовать, собственно, о постановках, которые, что ожидаемо, мне не зашли. Но не так, как обычно — многословно и вдумчиво. А коротенько и лаконично.
И я замечу: попадание в рубрику «НЕЗАШЛО» — это, в моём случае, куда хуже, нежели получение от меня в подарок полновесной статьи, пусть и трижды разгромной (потому что в этом случае, хоть я и ругалась истово, но аж на целый здоровенный текст мне мыслей и впечатлений хватило). «НЕЗАШЛО» — это… ну… не зашло. И сим всё сказано.
«Роман» (Театр Российской армии)
Вот, чтоб вы понимали, сейчас мне очень страшно. Ибо я собираюсь ругать спектакль, который культурная общественность считает шедевром. Явлением. Главным театральным событием года!..
А для меня (и, что характерно, для людей, которые окружали меня в зрительном зале, — так что я хотя бы не опасаюсь, что единолично сошла с ума и не оценила феерию) «Роман» в постановке Александра Лазарева — это не спектакль вообще.
Да, на открытой репетиции мне показалось, что грядёт нечто интересное. Но в итоге обнаружилось, что мы смотрели не маленький отрывок большого произведения, вокруг которого будут наворочены смыслы (и эта наивная мысль интриговала!..), а первый акт целиком. И получилось, что выхваченный из плоти романа Булгакова кусочек стал полновесной половиной сюжета… «Без конца и без начала, переплёты — как мочала», если позволите такую аналогию… Интрига разбилась о реальность на мельчайшие кусочки.
И внимательнейшее отношение к тексту, точнейшее, до умиления, следование ему (тут я краевед, ибо «Мастера и Маргариту» в годы былые зачитала настолько, что чуть не с любого места цитировать дословно могла, вот назови мне номер страницы — и я, значит, пошарашила громко и с выражением) подкупали. Думалось: будет интересно и так, как задумал мой любимый писатель.
В итоге же — вот, по моему скромному мнению, единственная верная рецензия. Как метко заметила одна моя знакомая (попридержу имя в секрете, но если она потребует, конечно, озвучу его громко и чётко), всё, что хочется сказать после просмотра спектакля, это: «Ваш роман прочитали…»
Прочитали, да. Как будто бы основной задачей артистов было вдумчиво, с выражением, красиво прочитать текст Булгакова. Не прожить его. Не сыграть актёрски. Прочитать. Целиком. Без купюр.
Работа режиссёра же состояла в периодической разводке артистов по точкам сцены и… Ну, и камень Пилата он, постановщик, придумал. Единственное выразительно-иносказательное решение. В любом ином спектакле таковых десятки. Тут — одно. (И как же некрасиво, грязно поднимается камень вверх на тросах перед финальной сценой… Ну, понятно, вы хотите поменять деталь декорации, «работавшую» весь спектакль, на её «дублёра», который рассыплется на части в финале. Но зачем вы камень N1 поднимаете вверх почти на полном свете, так, чтобы все зрители это видели? И потом сцена делает оборот — а камень на месте, стоит, как и стоял… Это грязь, с которой нужно было разбираться на репетициях.)
Ну да, Лазарев сконцентрировался на сценах в Ершалаиме, и главное действующее лицо его спектакля — Пилат (Максим Аверин в мой вечер / Александр Балуев, работающий с ним в состав). Но я понятия не имею, как смотрится спектакль в том случае, если вы не читали исходный роман и не осознаёте, что это за вакханалия в начале (ну, тут даже я не сразу вникла, что это был бал Воланда), почему потом какая-то женщина (Маргарита — Анфиса Ломакина / Екатерина Шарыкина) требует вернуть ей любовника Мастера (Максим Чиков / Константин Днепровский), а странные персонажи во главе с демоном в дредах (Воланд — Александр Домогаров) ей в том способствуют, а потом начинают читать какую-то книгу — и переносятся… ну, наверное, в прошлое. Иначе как ещё происходящее трактовать?
Мой поклон — Дмитрию Ломакину (Иешуа) и — особенно! — Александру Рожковскому (Левий Матвей). Эти двое всячески пытались противостоять происходящему и подарить присутствующим Театр с большой буквы. Остальные… старались. И 60 человек ансамбля, которых учил танцевать Михаил Колегов. И все прочие, перечисленные в программке поимённо.
Я же так и не впитала, зачем нужен был весь этот пафос: открытие танкового портала, вывод на сцену аж четырёх лошадей (ибо, если имелись в виду всадники Апокалипсиса, стоило б соблюсти цвет коней, он тут основополагающ), толпа ансамблевого народу, вырезка из книги Булгакова нескольких глав и пересказ их в максимально приближенном к книжному виде, а особенно — финальная мизансцена, заключающаяся в выстраивании на авансцене всей квартирки Мастера (прежде «работал» только его кабинет — а тут и кухня, и коридорчик, и что-то ещё выехало)… И вот эти комнаты в ряд поставили — пауза — затемнение — занавес. Поклон.
Как я понимаю, нам намекнули, что жизнь, несмотря на то, что было в финале романа Булгакова (который нам не продемонстрировали — сцена безлюдна; и, если вы вдруг не читали книгу, то и не знаете, что вообще подразумевается), продолжается? А выглядит так, как будто театр демонстрировал публике свои завидные ресурсы. Печально…
В общем, если пойдёте смотреть «Роман», садитесь в амфитеатр (он в Театре армии великолепен и уникален). Там оцените все массовые сцены и, возможно, проникнетесь происходящим настолько, что захотите мне за этот текст в лицо плюнуть.
Для меня же «Роман» — это максимально возможный антитеатр. Жаль, я не могу забыть премьеру и остаться мысленно во временах открытой репетиции — когда мне казалось, что всё будет совершенно иначе…
«Пуф, или Ложь и истина» (Театр им. Евг. Вахтангова)
Я никогда, даже в самых сложных случаях не ухожу со спектакля в антракте. Даже если мне показывают жесть жестяную, я считаю себя обязанной досмотреть — а уже потом писать отзыв (ибо о половине действа рассказывать непрофессионально, сами понимаете).
Но вот тут сложилась та самая ситуация, когда я, считайте, ушла в антракте. Просто потому, что на пресс-показе в итоге показали только первый акт (пусть и в разных составах, как я люблю), и я, полюбовавшись продемонстрированным, ускакала в ужасе в туман, не попросившись посмотреть спектакль целиком, как обычно в таких случаях делаю. Ибо осознала, что не осилю. Но именно потому рассказ о «Пуфе» (верней, о половине «Пуфа») будет здесь.
Я всегда считала, что режиссёр Ася Князева делает интереснейшие вещи (пусть в них форма исторически и преобладает над смыслом). И её «Вахтанговский практикум» — прекрасен. Но на сей раз даже моя максимальнейшая лояльность дала сбой…
Я ещё перед пресс-показом размышляла над тем, что если пьеса, написанная в 1848 году и тогда же переведённая и поставленная в Санкт-Петербурге, более на подмостках не появлялась, то, наверное, проблема, в первую очередь, в материале, а не в чём-то ином. И не стоит обращаться к этой пьесе, коли жаждешь успеха. Но Ася Князева сама сделала новый перевод текста Эжена Скриба — и продемонстрировала его публике.
И смотрите: и так-то ничего не понятно. Какие-то там акции, что-то там на финансовом языке, сложно… Да ещё и все диалоги (даже в новом переводе, да) настолько многословны и скучны, что хочется заснуть и видеть сны, лишь бы не мучаться, пытаясь осознать, что вообще до нас пытаются донести.
Честное слово, такой белый шум со сцены до меня не доносился никогда. Прекрасные артисты (местами — мои прямо самые-самые любимые), мастерская актёрская работа — а вот открывают рты, но чего говорят — непонятно. Потому что, во-первых, пьеса ожидаемо плоха (и права я, говорившая, что шедевр почти на два века на полку не кладут, а не те, кто стремится донести позабытое до сегодняшнего зрителя). А во-вторых, я вообще не осознала, что там случилось с режиссурой.
Такое ощущение, что Князева всех собрала на читку пьесы и настроила: мол, у нас тут планируется фарс, вы пока сами, как чувствуете, озвучьте-проживите, а я потом всё отлажу. И мы, значит, эту самую читку и наблюдаем. Потому что ни фарса, ни комедии, ни чего-то хоть сколько значимого не получилось.
Вышел «пуф» — тот самый, а по-нашему — пшик. Фейк. Тут можно сказать, что задумка Князевой идеально соответствует мысли драматурга: он хотел высветить фейки в человеческой жизни, а она целый фейковый спектакль создала.
И вы можете сказать, что, вероятно, во втором акте творится феерия, и все аплодируют стоя. Возможно. Я больше скажу: очевидцы убедительно сообщали мне, что, действительно, после антракта спектакль раскочегаривается и становится определённо более бодрым и живым (насколько — судить не берусь).
Но законы театра такие: чтобы публика посмотрела второй акт, его надо завлечь первым. Меня — не завлекли. И на данный момент для меня «Пуф» — самый неудачный «вахтанговский» спектакль (ибо даже на приснопамятной и уже снятой с репертуара «Попрыгунье» я тосковала — но хотя бы понимала, что говорят люди на сцене).
Но какие тут артисты, какие артисты!..
«Старушка в подарок» (Театр сатиры)
А вот здесь та самая ситуация, когда не плохо. Но и не хорошо. Тут… никак. Потому и на данной странице о премьере Театра сатиры пишу — ибо ну куда о ней отдельный рассказ?
Планировалась задорная комедия по пьесе Владимира Герасимова. После прогона же худрук, Евгений Владимирович Герасимов, сообщил, что, сами понимаете, пока ещё не всё сыгралось, завтра вот, на премьере, будет куда бодрее (и мужчина в соседнем ряду печально выдохнул: «Повезло же завтрашним зрителям…»). Но дело-то, как ни крути, не в дорепетированности.
Давайте так: пресс-релиз обещает внезапные повороты сюжета и поразительный финал, тогда как лично я (возможно, виной тому умище мой неземной) считала всё происходящее сразу же — и даже родственные связи, озвученные в финале, аж на первой сцене предсказала.
В общем, вот что: я же писала, что Театр на Трубной ставит лёгонькие комедии для развлечения почтеннейшей публики? Да, но: «Трубная» всегда на высоте и в плане выбора материала, и с точки зрения режиссуры, и в разрезе актёрской игры. «Трубная» — раздолье хорошей комедии!
А на другой чаше весов — «Старушка в подарок». И, да, артисты стараются выжать максимум из предложенного материала. Но и драматург, и режиссёр Антон Непомнящий всячески мешают им это сделать.
Зачем-то — затянуто (при том, что длится спектакль всего 1 час 20 минут). Почему-то не переведено в фарс — в этом жанре юмор пьесы работал бы отменно. Всё играется по законам русского психологического театра — и смотреть на результат очень тяжко (на прогоне некоторые зрители аж уснуть умудрились, а когда такое было на комедии?). А, и звуки расстроенного кишечника в самый напряжённый момент (дважды!) — ну, ёлки-палки… Вы, создатели, реально полагаете, что это забавно?
Я искренне надеялась на что-то интересное. А вот даже и сказать по итогу увиденного нечего… Ну, так и не моя в том вина.
«Дон Кихот» (Театр Наций)
Я, конечно, слышала, что Антон Фёдоров — режиссёр не для каждого. Но вот чтобы настолько для избранных он творил, даже не подозревала.
Перед началом спектакля на закрытый занавес проецируется отрывок из лекции Владимира Набокова под названием «Жестокость и мистификация», в рамках которой он рассуждал о романе Сервантеса «Дон Кихот» (в Театре Наций абзац несколько сокращён, я же привожу его целиком):
Замысел автора, по всей вероятности, таков: следуй за мной, неблагосклонный читатель, который обожает смотреть, как живую собаку надувают воздухом и пинают ногами, словно футбольный мяч; читатель, которому приятно воскресным утром по дороге в церковь или из церкви ткнуть палкой бедного мошенника в колодках или послать в него плевок; следуй за мной, неблагосклонный читатель, и полюбуйся, в какие изобретательные и жестокие руки предам я своего смехотворно уязвимого героя. Надеюсь, ты по достоинству оценишь то, что я готов тебе предложить.
И Набоков весьма убедительно доказывает такой тезис: «Обе части романа — настоящая энциклопедия жестокости. С этой точки зрения „Дон Кихот“ — одна из самых страшных и бесчеловечных из написанных когда-либо книг». Неважно, соглашаетесь ли вы сами с Владимиром Владимировичем или же искренне считаете, что он сморозил редкую глупость. Самое главное, что с Набоковым солидарен Антон Фёдоров, и его спектакль целиком и полностью отражает точку зрения прославленного писателя и литературоведа.
«Дон Кихот» в Театре Наций — это одна из самых тёмных, беспросветных, кошмарных, тягучих, выматывающих, убивающих чувство прекрасного постановок за всю мою некороткую жизнь. А ведь ещё Вахтангов говорил, что театр должен быть праздником. Нет, конечно, я не имею в виду, что, мол, даёшь разухабистые комедии, а остальное — в помойку. Даже самая душевыворачивающая трагедия в должной подаче оставляет в душе ярчайший свет и дарит то самое ощущение театрального праздника, за которое мы и любим это нелёгкое искусство (первое, что я вспоминаю во время подобных размышлений — нереальная «Земля Эльзы» в театре «Сфера», после которой я рыдала и летала).
Если спектакль принижает, втаптывает в грязь, размазывает морально и физически, если мне во время его просмотра плохо до тошноты (и не от нажатых режиссёром триггеров, а от того, что нормальный человек лицезреть подобное не способен), то для меня такой спектакль не имеет к театру никакого отношения вообще. И «Дон Кихот» потому для меня что угодно, но не спектакль.
Единственное светлое пятно — это, безусловно, рождающий забавнейшую звуковую иллюзию саундтрек первой сцены — песенка «Mama, el Baion!» (послушайте разок, потом она от вас не отстанет; ну, и представьте, как впечатляюще это дело на весь театральный зал звучит). Жаль, на поклонах сей хит не повторяется (ну, то ли постановщик намекает, что его Дон Кихот на самом деле — вовсе не то, что слышится в припеве вместо «el Baion», то ли иные размышления его к данному решению привели) — зрители хотя бы пританцовывая из зала выходили.
Какой-то части публики, вынуждена признать, было смешно — люди хихикали на протяжении всего действа и, наверное, вот им-то как раз премьера Театра Наций пришлась по нраву. Я осознала, что моё чувство юмора перпендикулярно режиссёрскому, в самом начале спектакля — услышав от Санчо внезапное сетование о выпадении ректальной пробки (да, эта фраза предполагалась юмористической). Почти весь юмор, собственно, таким и был — лично я посмеялась ровно два раза, по разу на акт (причём, вторично — на абсолютно КВН-овской и неуместной в канве постановки шуточке про театр, упомянутый мной несколько выше на данной странице).
Вот зачем нужно было 4 часа сценического действа городить? Что внутри этого «Дон Кихота»? Что спектакль должен дать публике? Зачем, наконец, выводить на сцену немаленькую компанию хороших артистов, если все они, кроме Тимофея Трибунцева (Дон Кихот), Семёна Штейнберга (Санчо Панса) и Андрея Максимова (Карденьо) суть забор и массовка? Не знаю. Но, как говорит главный герой постановки, «так нельзя!»
Всё, больше не могу погружаться снова в фёдоровского «Дон Кихота». Закругляюсь и скрещиваю пальчики — пусть бы весна принесла мне хороших спектаклей — да побольше!