Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Юрий Левитанский
Свежая премьера «Школы современной пьесы» — для тех, кто устал от бесконечных «театральных поисков» и очередных попыток эпатировать публику. «Ангелы вышли покурить» — история, обезоруживающая своей правдой и кажущейся простотой формы.
По своей традиции Иосиф Райхельгауз (художественный руководитель театра, а тут — режиссёр и сценограф спектакля) представил на суд публики абсолютно новую (причём, написанную специально для ШСП) пьесу Олега Маслова — драматурга, чей «Бешеный хворост» уже стал хитом «Школы современной пьесы». Райхельгауз (что, казалось бы, ему совсем не свойственно) решил поразмышлять о вере — причём, вере сегодняшней, «встроенной» в наше с вами бытие.
Сложная задача, согласитесь? Поставить ряд философских вопросов, найти на них ответы (или хотя бы нащупать верный путь, двигаясь по которому, можно к этим ответам приблизиться) — да ещё и не затронуть ничьих чувств, будь то зрители верующие или же твёрдо придерживающиеся позиций атеизма. Поразительно, но Райхельгауз с Масловым выбрали абсолютно правильный, максимально деликатный способ донести до публики свои мысли.
Спектакль получился, если можно так выразиться, созерцательный. Как японцы любуются цветами сакуры, постигая изменчивость жизни, так мы с вами можем созерцать премьеру ШСП и размышлять на две важнейшие темы: веры и любви.
Создатели не покушаются на основы зрительского мировоззрения: в каком «лагере» вы были, в таком и останетесь, только вот выводы об увиденном сделаете именно те, которые близки вам. Такой, знаете ли, дуализм: постановка одна и та же, но верующий и атеист посмотрят её абсолютно разными глазами. И оба вынесут нечто ценное для себя, не испытав ни попыток давления на свои ценности, ни неуважения к своим взглядам.
(Здесь отмечу, что лично я — человек неверующий, потому глубинно могу оценивать спектакль именно с «атеистического ракурса». Так что, возможно, некоторые мои выводы покажутся неверными рецензенту религиозному — равно как и наоборот. Но мы оба, скорей всего, будем правы. В этом и заключается особенность постановки «Ангелы вышли покурить».)
О чём же спектакль, поинтересуетесь вы. Рассказываю.
Уютный деревенский дом, в котором живёт семейная пара — Павел и Нина. Они уже не юны (Павлу как раз исполняется 50 лет, да и 17-летний сын у наших героев имеется), но, как и все люди, жаждут любви и счастья. Нина — на пути к воцерковлению, Павел же весьма далёк от веры (вообще, ему нравится идея перерождения души, но и к ней он относится весьма саркастически). В общем, крепкая семья — с особенностями, как и у нас всех, но пережившая многое.
Всё разрушается в один миг: исследования показывают, что у Павла злокачественная опухоль. Есть вероятность ошибки, но Павел не верит в чудеса. Вероятно, его ангелы вышли покурить и не уследили за подопечным, горько резюмирует герой.
В гости к Павлу заходит игуменья местного монастыря Херувима — как мы понимаем, подруга Пашиной юности. Ей срочно потребовался металлоискатель, а Павел знаток — он зарабатывает тем, что при помощи этого прибора ищет нечто ценное в недрах земли, и точно даст совет, какую модель лучше купить. А Павлу всё равно уже не жить — вот он и отдаёт игуменье собственный металлоискатель. Показывая, как работает эта штуковина, Паша обнаруживает нечто под полом собственного дома. Невероятно! Это образ Николая Чудотворца, утраченный ещё в 17 веке!
И вот тут начинается чистый цирк (как нам поначалу кажется): послушница из монастыря по приказу игуменьи устанавливает прямо посреди дома Павла и Нины крест, на место обретения иконы в любое время дня и ночи являются толпы паломников, но самое страшное, что настоятель Агафангел (человек, видимо, хитрый и ушлый — плюс, как мы вскоре узнаём, не без греха) решает прибрать к рукам Пашину собственность. А что? Дом стоит на монастырской земле, значит, нужно здесь часовенку построить. Не абы ведь что — чудо свершилось! Да ещё и Нина задумывается, не уйти ли в монастырь…
Но вдруг всё меняется — после того, как Херувима вызывает Агафангела на откровенный разговор. И выясняется, что первое впечатление — обманчиво. И персонажи совсем не таковы, как увиделись нам изначально. И «церковники» далеки от желания просто «взять и хапнуть». И молитвы на месте обретения иконы — искренний душевный порыв. И там, где все видели любовь, её никогда не было…
Но тут уже нужно смотреть, далее раскрывать сюжет не буду. Тем более, что в оном важны не столько действия, сколько чувства и терзания героев. А об этом в кратком пересказе не поведаешь…
Спектакль идёт в зале «Зимний сад». Действие — по центру, а кресла стоят по две стороны от узкой полоски-сцены. В такой ситуации актёрам нечем прикрыться и даже нельзя передохнуть пару секунд (тем более, что Райхельгауз не отправляет их за кулисы, а сажает на первый ряд во время тех сцен, когда они не нужны по сюжету; то есть, вся семёрка артистов полноценно работает на протяжении двух часов спектакля, ведь даже молча сидя на стуле нужно проживать свою роль).
(Снова ремарка: не могу сказать, как смотрятся «Ангелы» из дальних рядов, но вблизи возникает невероятное ощущение сопричастности.)
Замечательное решение — окно-экран с видом на храм. (Знатоки сразу скажут, что сценография спектакля как бы «зеркалит» таковую в «Бешеном хворосте» — но это сознательный ход Райхельгауза, объединившего постановки по пьесам Маслова в эдакий «диптих».) Художник по видео Дмитрий Мартынов сотворил микромир, в который мы вглядываемся на протяжении всего действа.
Уместны костюмы — ну, так ими и занимался не кто-нибудь, а Виктория Севрюкова, предложившая использовать подлинные церковные одеяния (и здесь это было единственно верно). Чудесен реквизит — тут всё настоящее, истинное, дышащее, никакой бутафории.
И даже собственный дом Павел крушит на полном серьёзе, со всей силы всаживая топор в доски пола. (Крайне медитативное зрелище, я вам скажу, вот это разрушение, выкапывание ямы, разбрасывание земли и обнаружение предметов… Ни на секунду не хочется сократить сцену.) До какого же уровня отчаяния дошёл человек, так легко и просто ломающий то, что любовно создавал собственными руками…
Пусть я имею ряд претензий к пьесе Олега Маслова (это нормально — иметь претензии к творениям современных драматургов), но ход «с топором», как мне кажется, очень точный.
И всё вышеописанное воплощает в жизнь великолепный актёрский ансамбль: Иван Мамонов — Павел, Ирина Линдт (в другом составе — Джульетта Геринг) — Нина, Татьяна Циренина — Херувима, Александр Галибин (или же Олег Царёв) — Агафангел, Екатерина Лисицына — Ангелина, Мария Раевская и Виктория Вязовская — паломницы.
В условиях заданной артистам сценографии нельзя ни пережать, ни недодать эмоций — зритель сразу почувствует фальшь. Максимальная жизненность (а это сыграть, наверное, труднее всего) — и она в ШСП имеется.
Отдельные аплодисменты — ансамблю духовной музыки «Скиф», вокально сопровождающему действие от начала и до конца.
В качестве резюме — две важнейших мысли, которые я вынесла со спектакля. Первая была доверена Агафангелу: даже если ты не веришь, живи так, как будто Бог есть (от себя добавлю: а коли веруешь, тем более не забывай об этом). То есть, живи, согласно моральным человеческим законам. Да, это порой сложно. Но всё в твоих руках.
А вторая… Она сама приходит к тебе в финале спектакля. Если Бог — есть любовь… то, может быть, и любовь — есть Бог? И если кто-то ищет любви, приходя к Богу, то другой находит своего Бога, обретая любовь?
Ересь какая-то, правда? Или всё же нет?..