Мандарины и сейчас продаются, а молодость уже прошла…
Интересное поветрие: сразу несколько московских театров анонсировали в текущем сезоне выход спектаклей, «заточенных» под «старую актёрскую гвардию». Кто-то творит материал с нуля, другие предпочитают готовые пьесы (а выбор-то невелик: мало кто из драматургов сочинял для возрастных артистов). Но, как бы то ни было, зрители наконец получили возможность увидеть в деле (причём, на полную мощность!) тех, кого знает и любит если не всю жизнь, то значительную её часть.
Актёрская профессия — уникальна. Каждый жизненный период позволяет раскрыть новые её грани, недоступные в иное время. А артист в возрасте очень часто приближается к некоему профессиональному абсолюту, позволяющему делать с залом всё, что душа пожелает, при помощи лёгкого движения брови. Одна беда: негде проявить себя, некуда вложиться. Ибо работы-то нет.
И нынешняя тенденция — отнюдь не проявление снисходительности к «мастодонтам сцены» (как особо скептический читатель мог бы подумать; напротив — это маститые артисты «снисходят» до поступивших им предложений). Ибо те, кого публика восхваляет на протяжении как минимум полувека, не только способны продемонстрировать высоты, «молодости» пока недоступные (в силу, хотя бы, отсутствующего соответствующего жизненного опыта), но и… неплохо продаются! Потому что зрителя не обманешь: он точно знает, кто чего стоит (и я сейчас вовсе не про финансовую сторону вопроса).
Плюс, видимо, искусство действительно питает и придаёт силы: иначе как бы люди, находящиеся далеко не в юном возрасте, сохраняли столько жизненной энергии и жажды творить? Колдовство — не иначе…
Впрочем, я зафилософствовалась, а ведь нужно поведать вам о первой в сезоне премьере Театра Моссовета — спектакле «Соло для часов с боем» по пьесе словацкого драматурга Освальда Заградника, написанной точнёхонько 50 лет назад.
Вкратце о сюжете: Франтишек Абель (Евгений Стеблов), отставной лифтёр, каждую пятницу собирает у себя дома друзей, живущих в местном доме престарелых. В крохотную квартирку приходит пани Конти (Ольга Остроумова / Нэлли Пшенная) — дочь основателя гостиничной сети «Континенталь» и мать успешного хирурга-офтальмолога (по крайней мере, она сама так говорит). У пани Конти всегда с собой загадочный чемодан, переноской которого занимается верный пан Хмелик (Леонид Фомин).
Ещё один гость — экспрессивный пан Райнер (Анатолий Васильев), бывший часовщик, мечтающий починить старинные часы на городской башне и вернуть им голос. Тогда в мире точно что-то изменится! Всё бы хорошо, если бы не обитающий в том же доме престарелых инспектор Мич (Александр Голобородько), пресекающий все «хулиганские» попытки Райнера взобраться на башню…
И вот эта весёлая компания по пятницам вспоминает былые дни, отмечает дни рождения и… просто чувствует себя живой.
В один прекрасный день внук Абеля, Павел Есенский (Алексей Трофимов / Нил Кропалов), решает жениться на юной Даше Высоцкой (Анна Михайловская / Екатерина Девкина). Но где будет жить молодая пара? В однокомнатных апартаментах деда разместиться проблематично. Может быть, получится уговорить старика отправиться в тот же дом престарелых?..
В общем, квартирный вопрос испортил не только нас, но и словаков. И на таком фоне разворачивается рассказ о дружбе и одиночестве, зарождающихся и потерянных надеждах, попытках одного поколения понять другое.
Знатоки сразу вспомнят, что этот материал ставил сам Олег Ефремов вместе с Анатолием Васильевым в далёком 1973 году (получается, всего через год после создания пьесы) в объединённом ещё МХАТе. Видеоверсия есть в интернете, и вы можете познакомиться с ней так же, как это сделала я.
Мне совершенно не хочется сравнивать два спектакля — это, кстати, вообще бесполезно, учитывая полувековой промежуток между постановками. Отмечу лишь, что версия Ефремова-Васильева смотрится абсолютно современно и была бы уместна в своём оригинальном виде на сцене любого театра в наши дни (а я редко такие слова говорю после просмотра «древних» спектаклей, ибо сегодняшняя публика, как минимум, не поймёт темп и ритм, присущие театру прежних лет).
Режиссёр «нового» «Соло для часов с боем», Павел Пархоменко, отмечает, что он никак не ориентировался на постановку МХАТа. Правильно и похвально: мы же ведём речь о творчестве, а не о попытке вызвать у зрителей дежавю.
И мне казалось, что я могу отправляться на спектакль без страха: уж очень полюбились мне идущие на сцене под крышей в «Моссовете» «Мама» и «Человек в закрытой комнате». Только выяснилось, что не всегда Пархоменко — это тот Пархоменко, к которому я привыкла…
Не имею представления, в чём проблема: чужд ли постановщику материал (а создавался спектакль несколько сложно и проблематично — и не режиссёр выбирал пьесу, а совсем наоборот), страшновато ли ему было работать с легендами театра или же просто сцена великовата (а прежде Пархоменко творил лишь в камерном пространстве — «Соло для часов с боем» его первая постановка на основной сцене «Моссовета»). Но вышла из театра я с весьма неприятной мыслью: всё здорово, но я… ничего не поняла!
Нет, у меня есть вопросы и к пьесе. Безусловно, она написана прекрасным языком (как минимум, если оценивать тот авторизованный перевод Юрия Айхенвальда, которому мы внимаем), и диалоги раскрашены столь великолепно, что заслушаться можно. Да и сама тематика произведения, как ни крути, актуальна (мы же все стареем и угасаем).
Но, поставив ряд вопросов, автор порой даже не намекает на ответы. А финал вообще подвешивает в воздухе — мол, ты как хочешь, так и крутись, постановщик. Догадайся, что я тут в виду имею.
Опытный режиссёр потрёт руки и воспримет подобное, как вызов. Павел Пархоменко (тот, который создал спектакли под крышей) тоже, я уверена, изобрёл бы нечто нетривиальное.
А вот Пархоменко, который ставил «Соло для часов с боем» на основной сцене, меня неприятно удивил. Я уже не вспомню, сколько лет не видала, чтобы режиссёр почти побуквенно следовал авторским ремаркам — но это не критика, наоборот. Перелопатить текст почти всегда легче, чем соглашаться с драматургом.
Но спектакль выглядел так, будто молодой постановщик робел работать с теми актёрскими величинами, которые ему достались. И эти «инструменты» ему не поддались — они, безусловно, блистали, сверкали и покоряли, но… в весьма банальном и неизобретательном обрамлении.
Конечно, есть очень удачные сцены — этого не отнять. Но имеются и моменты, которые вызывают желание подойти к режиссёру и спросить, что это было. Самый яркий из них — вывод на декорации-экраны видео того, что происходит на сцене. Работает только последний, третий, если не ошибаюсь, раз (его бы и оставить — отличное щекотание психики). Остальные — необъяснимы. Ну, сидят люди за столом, общаются. Почему мы ещё и на многократно увеличенные их лица смотрим? Ничего ж критичного не происходит.
Или перестановка мебели в антракте. Мы остаёмся всё в той же квартире — а почему в ней столь мощные изменения происходят? Ничего ж не предвещало. И данный ход никак не объясняется — а что самое обидное, совершенно не нужен.
Плюс капелька неуместного юмора (ну, не КВН же у нас, хоть полёт мысли я и оценила — а на каком-нибудь капустнике и похихикала бы изрядно) — обзывание граммофона беспроводной колонкой. Это что ещё за пронзание времени и пространства, если действие как происходило в «тех» 70-х, так в них и вершится?
В целом же — ощущение, будто режиссёру выдали хрустальные вазы и велели и с ними сделать нечто интересненькое. Он бы и рад, но чуть что — и вазы в черепки. Только так ли хрупки и сложны на принятие нового артисты «старой гвардии», мне интересно? Судя хотя бы по тому, как истово они ворвались в сцену с цыганскими танцами (а как приятно снова видеть прекрасных музыкантов, в очередной раз украшающих спектакль «Моссовета»), на любую эскападу эти мощные люди были готовы.
Но главный провал — финал. Я никогда не осознаю, что хотел сказать тут постановщик. Нет, иногда отсутствие точки — лучшая точка, но не в данном случае. Драматург подвешивает историю в воздухе. Ефремов с Васильевым поступили, по сути, так же — но чего-то им хватило для того, чтобы концовка спектакля не казалась неоправданной (ну, или так телеверсия смотрится — спасибо монтажу; мне судить сложно — по исключительно объективным причинам я изучить спектакль МХАТа вживую не могла, в проекте тогда даже не значилась).
Пархоменко, кажется, очень боится увести спектакль в трагедию («В общем, все умерли»; тем более, что премьера состоялась в день юбилея Остроумовой, так что «убивать» её как-то нехорошо, что ли), а нутро творца не позволяет финишировать позитивом (не переживайте, все живы, смотрите, как хорошо и дружно существуют). Пьеса вполне предполагает любой вариант развития событий.
В «Моссовете», буквально следуя тексту Заградника, артисты приходят… никуда. Нет, мы видим и красиво вставшую на захлопнутый чемодан молодёжь в свадебном венке (вот этот ход, мне чудится, сработал бы в камерном зале — а в глобальном пространстве нужно нечто, начертанное более крупным театральным шрифтом). И выстроившихся на заднем плане стариков. А что в виду-то имеется? Что у нас здесь, на финише? Загадка…
Пьеса Заградника ужасающа — она убьёт спектакль режиссёра, следующего ей от и до (если вы, конечно, не творцы из МХАТа середины прошлого века). И пьеса Заградника прекрасна — для постановщика, который найдёт, как играть со смыслами и подтекстами.
«Пархоменко под крышей», мне казалось, сделал бы из этого текста шедевр. А «Пархоменко основной сцены» не сдюжил… И, да, я знаю, что пришлось оперативно менять режиссёра — начинал работу над постановкой совершенно другой человек. И, полагаю, сроки поджимали: уж очень хотелось приурочить премьеру ко дню рождения Остроумовой…
Результат, увы, неубедителен. Зрителя же не волнуют перипетии рождения спектакля, ему важны только собственные ощущения, эмоции и чувства. И весьма вязкая, невнятная, сбивчивая история никак не может считаться одной из удач Театра Моссовета.
Но вот какое дело: и я, и окружающие меня люди отметили, что оба акта пролетают на одном дыхании. Как минимум, отсутствует основной фактор, делающий постановку мёртвой: скука. «Соло для часов с боем» занимает и захватывает — но за это нужно благодарить не режиссёра, а, в первую очередь, артистов, абсолютно искренне дарящих себя залу и живущих на сцене столь полнокровно, что меня так и тянуло перепроверить, точно ли этим юным и полным сил людям (которые ещё и за кулисы уходят весьма изредка, то бишь, толком и не отдыхают) столько лет, сколько написано в Википедии.
(Вот за что точно можно похвалить Пархоменко, так это за нежное и трепетное отношение к своим артистам. Он столь грамотно простроил мизансцены, столь точно выверил соотношение «активных» моментов и тех сцен, во время которых актёры могут несколько перевести дух, что публика ни за что не почувствует разницу и не догадается, что наблюдает эдакий «пит-стоп».)
Именно из-за невероятного актёрского состава я рекомендую вам обязательно посмотреть «Соло для часов с боем». И даже неважно, что в спектакле целых четыре народных артиста (искрящаяся Ольга Остроумова, трогательный Евгений Стеблов, человек-фейерверк Анатолий Васильев и мощнейший Александр Голобородько). В конце концов, порой звание — это только буквы на бумаге, награда «за выслугу лет» (конечно, не в «нашем» случае).
Важно, что эта «ударная четвёрка» в сопровождении милейшего Леонида Фомина (небольшую роль врача исполняет и Евгений Данчевский, которого на «моём» показе заменил, видимо, по некоей «моссоветовской» традиции, всемогущий Владимир Прокошин) работает в одном спектакле — и делает это так, как в наши дни умеют немногие.
Этот актёрский ансамбль — как те самые часы на башне, которые, наконец, обрели голос. И стоячие овации на поклонах — искренний душевный порыв всего зала, воспрепятствовать которому крайне сложно — да и не хочется.
Есть на сцене и представители молодого поколения: Екатерина Девкина (отмечу, что её персонаж смотрится бледней остальных; но он в пьесе изначально выполняет «вспомогательную» функцию) и замечательный Алексей Трофимов, ни капли не тушующийся на фоне легендарных коллег и сразу же становящийся любимчиком публики.
Невероятно жаль, что столь сильному и неповторимому актёрскому составу «достался» спектакль недостаточной глубины и оправданности. Хотя, рассуждая здраво, признаю: чуть-чуть бы финал «докрутить», придумать ему конкретную точку — и прочие претензии к постановке обернулись бы простой формальностью, на которую можно не обращать внимания. Потому что стало бы понятно, куда, к чему, зачем двигался весь этот театральный механизм. Сейчас ответа на данный вопрос нет…
Зато есть уникальные, штучные артисты, которые не играют роли, но живут на сцене. И это — главная ценность «Соло для часов с боем».
