А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля…»
Анна Ахматова, «Сероглазый король»
Год назад режиссёр Сергей Яшин поставил для Людмилы Максаковой спектакль «Мастер-класс» на Новой сцене Театра Вахтангова. К радости поклонников творческий тандем продолжил свои поиски, презентовав 23 апреля сего года в том же пространстве постановку «Королева-мать» по пьесе Манлио Сантанелли.
Идея обратиться именно к данному материалу снова (как и в случае с «Мастер-классом») принадлежит самой Людмиле Васильевне, она же «порекомендовала» режиссёру молодого артиста Владимира Логвинова, общий язык с которым нашла ещё во время работы над феноменальным «вахтанговским» полотном «Война и мир».
«Королева-мать» — это своеобразная дань памяти Роману Виктюку и переводчице Тамаре Скуй, которые не успели воплотить в жизнь идею поставить пьесу, но в главной роли (впрочем, оных у Сантанелли всего две) видели исключительно её — Людмилу Максакову. Любой спектакль с мастерами подобного масштаба — явление, даже если просмотр его и оставляет после себя ряд вопросов и поводов поспорить с режиссёром (буде выдалась бы такая возможность).
Собственно, тут — та самая картина. Ты понимаешь, что смотришь нечто эпохальное, но душу с первой сцены царапает какая-то неосознаваемая неправильность, невнятная шероховатость. И она делает всё происходящее на твоих глазах настолько неубедительным и недостоверным, что, выходя из театра, ты недоумеваешь: «А зачем вообще всё это показывали? Какую идею создатели закладывали в постановку?» (Нужно отметить, что я не была прежде знакома с пьесой. Коли вы «в материале», сходу осознаете, что не так с «вахтанговским» спектаклем.)
Но давайте обо всём по порядку. Написанное в 1984 году произведение Манлио Сантанелли повествует не о какой-то правящей династии или конкретной коронованной особе. В центре автобиографичной пьесы — мать семейства, эдакая королева дома, повелевающая жизнями своих детей. У неё и имя соответствующее — Реджина (а regina и переводится как царица, королева).
Сын Реджины, Альфредо, обыкновенный неудачник. Никаких просветов ни в карьере, ни в личной жизни, а виновата во всём, по мнению Альфредо, его мать, ибо её любовь до последней капли доставалась «королю» — мужу Реджины. Сын же, по мнению нашей героини, ни в чём своему великому отцу не соответствует — сплошное разочарование, в общем. За что его, скажите, уважать?
И вот сейчас Альфредо вернулся в материнскую квартиру — Реджина сильно нездорова, и отпрыск, будучи журналистом, решает вести своеобразный дневник, в котором опишет все детали болезни и смерти королевы-матери…
История о нелюбви и непонимании, доведённая до высочайшего градуса. Любимый жанр Сантанелли — абсурд, помноженный на итальянский темперамент (заметно сглаженный в Театре Вахтангова, где упор сделан на углублённый психологизм семейной драмы) и приправленный традицией комедии масок, здесь трансформировавшейся в настоящую трагедию дель арте.
Опять проблема отцов и детей, и снова, как и в недавней премьере «Современника», «Мещанах» по пьесе Горького, столкновение двух правд: правды матери и правды сына.
Альфредо жаждет, чтобы мать его, наконец, увидела и приняла. Но даже после смерти мужа Реджина существует памятью о супруге. Как в той песне:
Ты же видишь, я живу тобою,
Моей огромной любви
Хватит нам двоим с головою…
Жаль, что на троих (точней, на четверых — у «королевской четы» имеется ещё и дочь) эта любовь не делится… И я сразу предупреждаю всех недолюбленных детей (увы, таковых весьма много, и даже преклонный возраст не стирает травму): Сергей Яшин и Людмила Максакова рассматривают проблему глазами матери, считая её правду основной. Может быть, чтобы попытаться понять своих родителей, и нужно посмотреть сей спектакль. Или наоборот: стоит избегать похода в Театр Вахтангова, дабы не сделать душевную рану ещё глубже. Тут уж решайте сами.
Максакова уверена, что любовь — одна, одинакова, что к мужу, что к детям, что к родителям, что даже к родине («Иначе мы уподобимся Анне Карениной, которая считала, что, сколько людей, столько и сортов любви»). Через это представление о «чувстве, которое заставляет сердце биться и сжиматься» актриса и трактует свою героиню. И пусть я совершенно не разделяю сию точку зрения, понимание её важно для наиболее полного проникновения в «вахтанговскую» версию истории о Реджине и Альфредо.
Но на чьей бы стороне вы ни оказались, правда матери или сына покажется вам «наиболее верной», важно одно: победителя в «королевских играх», разворачивающихся на сцене театра, не будет…
Сергей Яшин помещает персонажей в чёрно-белый мир, одновременно навевающий мысли и о старых фильмах, и о шахматных баталиях (второму особенно способствуют три белоснежные стилизованные скульптуры, временами «делающие свой решительный ход»). Художник Елена Качелаева помогает зрителям проникнуть в фантазии Реджины — спастись от акулы, взмыть ввысь на воздушном шаре, — обустраивая скромную квартиру королевы-матери с поистине императорским шиком (воображение позволяет жить в замке любого масштаба, сами понимаете).
Для поддержания атмосферы комедии дель арте режиссёр добавляет двух «вспомогательных» персонажей — Арлекина и Скарамуша (студенты Театрального института имени Бориса Щукина Матвей Глинчевский и Даниил Каплинский). Верные подданные нашей королевы настолько иллюзорны, что их присутствие на сцене лишь усиливает бесконечное одиночество героев.
Людмила Максакова же и Владимир Логвинов непередаваемо прекрасны. Пусть артисты признались, что на период репетиций превратились в настоящую итальянскую семью (ту самую — с кипящими страстями и перехлёстывающими через край эмоциями), сейчас их творческий тандем поражает душевной слаженностью, чуткостью и взаимопониманием.
Безусловно, «Королева-мать», как и «Мастер-класс» — это бенефис Людмилы Васильевны, и Логвинов с готовностью отступает на второй план, позволяя своей величественной партнёрше блистать и демонстрировать просто невероятную форму (как творческую, так и, на зависть всем присутствующим, физическую). Альфредо-Владимир обаятелен, харизматичен, трогателен — и исключительно омерзителен в ряде сцен (да, сей персонаж отнюдь не является «белым и пушистым»). И эта двоякость героя Логвинова делает семейную трагедию максимально острой.
Но вернёмся к основной проблеме постановки. Почему же она «не работает» так, как задумывалось создателями?
Всё просто: Альфредо, по задумке Сантанелли, сам уже приближается к жизненному закату. Ему за пятьдесят, и никакого будущего для себя он не видит.
Когда смотришь на Логвинова, совершенно не понимаешь, почему он так сокрушается потере работы (иди да на новую устройся, в чём проблема), расставанию с женой (ты только рукой махни — десяток прекрасных дам набежит) и своей неустроенности в целом. Для пятидесятилетнего Альфредо всё лучшее в прошлом, и он обвиняет мать в том, что она, по сути, уничтожила его — ещё в детстве, не позволив стать цельной личностью. «Вахтанговский» Альфредо — просто воплощённая инфантильность, и его страдания вызывают одно желание: взять негодника за шиворот и как следует встряхнуть, дабы за ум взялся.
Несомненно, подобная трактовка вполне имеет право на существование — как и любая другая (театр — пространство экспериментов). Но личностная катастрофа, задуманная драматургом, выглядит надуманной и высосанной из пальца (между прочим, героиня Максаковой это мнение разделяет и относится к сыну, как к неразумному дурачку, стараясь его вразумить, как умеет). А потому смысловой центр пьесы сдвигается и теряет свой накал.
«Королева-мать» — спектакль для тех, кто будет взирать на происходящее с позиции Реджины. Коли вы «обуты в туфли» Альфредо, то вы «просто» посмотрите мощную, сильную постановку, которая, увы, не окажется для вас насыщенной глубинной сутью (тут я с полной ответственностью пишу, ибо сужу по себе).
Попытаться услышать своего выросшего ребёнка и склеить разбитые взаимоотношения — вот что поможет вам сделать премьера Театра Вахтангова, если вы хоть ненадолго увидите в Реджине себя. А ещё — попробовать наконец-то разделить свою любовь на равные части с учётом сына или дочери. Иначе будет поздно — королева-мать не даст соврать.
