Об этом мюзикле я не могла написать почти месяц — ибо посмотрела его ещё 30 августа, в тот самый день, когда Пермский академический Театр-Театр показывал свой спектакль на сцене Театра Вахтангова в рамках гастролей.
Потому что для меня это был тот самый случай, когда «так плохо, что даже хорошо». Но вот это «хорошо» происходило не от увиденного, а от последующего обсуждения — когда удалось отвести душу и излить на окружающих свои мысли. Только что-то скреблось в центре мозга: взять и просто отругать постановку будет неправильно. Ибо в ней всё же есть нечто такое, что меня однозначно зацепило. Осознание сути мюзикла я и вынашивала в себе несколько недель.
Так что прошу любить и жаловать (коли есть желание): «Три товарища». В основе — роман Э. М. Ремарка. Пермь. Театр-Театр. Композитор — тот самый Евгений Загот. Либретто — Михаил Бартенев и Борис Мильграм (а Бартенев написал ещё и стихи песен). Режиссёр – Борис Мильграм (ну да, худрук Театра-Театра). Хореограф — великий и ужасный Егор Дружинин.
Казалось бы, что ещё нужно для успеха? Вот что, скажите, меня не устроило?
А я отвечу: у спектакля есть всего два минуса — и невероятное количество плюсов. Жаль только, что эти минусы — либретто и режиссура…
Меня предупредили, что человек, Ремарка не читавший, не поймёт, что происходит на сцене, от слова совсем. Ну преувеличивают же! Второй акт ясен, как небо в летний день. Там что? Санаторий — и ничего более.
А вот акт первый…
Ах да. Я с романом до просмотра спектакля знакома не была. Тут мне даже не стыдно: лет с шести я читаю всё, что не приколочено. Но есть четыре писателя, к которым я по всякому подступалась, и в итоге сдалась: не могу я их осилить. Не моё. Страдаю и угасаю. Сдаю фамилии: Лев Толстой, Иван Ефремов, Бальзак и… Ремарк. (Долгое время в этот список я включала и Пратчетта, пока не обнаружила перевод, раскрывший для меня чудеса Плоского мира. Может, прочитай я Ремарка в обработке какого-то иного переводчика, тоже влюбилась бы, кто знает…)
Так что повгрызалась я в своё время в гранит Эриха Марии — и махнула рукой на это безнадёжное дело. До «Трёх товарищей» так и не добралась. А узнав об особенностях либретто мюзикла, даже краткое содержание романа не открывала — хотела, так сказать, проверить на себе, действительно ли сюжет спектакля таков, что только сесть и рыдать. (И потерпела сокрушительное поражение, ибо, открыв программку, зацепилась взглядом за строку, сообщающую, что Карл — это машина. Не увидь я этих слов, ручаюсь, прямо в зале сошла бы с ума, ибо ни за что в жизни не признала бы в персонаже автомобиль и окончательно потеряла бы нить повествования… Но я вперёд забегаю, простите.)
Так вот. Первая половина спектакля — это сущий ад для адекватного театрала. Сцены сменяют друг друга, как в калейдоскопе, и абсолютно неясно, что и где происходит. Только дома, вникнув, наконец, в книгу (ну, я же должна была свести концы с концами каким-то образом, потому страдала, но читала), я осмыслила, что, например, это были за гонки вначале, и где они происходили.
И вся череда персонажей, проходящих перед взором внимательной публики в первом акте (а «Три товарища» — исключительно многонаселённый спектакль), по сути, совершенно не нужна. Эти люди не несут никакой смысловой нагрузки, и кажется, что они были включены в сюжет только для того, чтобы дать работу как можно большему числу артистов театра. (К слову, песня про «Два коленца от Ленца» во втором акте тоже кажется лишним колесом в телеге, искусственно вставленным в действие исключительно потому, что иначе «товарищи» главного героя после антракта вообще на сцене не появляются — непорядок, за что им зарплату-то платить?..)
Согласна, в книге нет лишних персонажей. Но в мюзикле — в том, какой смотрели мы, — можно и нужно было сфокусироваться исключительно на основных героях. И тогда при той же самой длительности спектакля важные моменты удалось бы раскрыть, а не хранить в секрете.
Зачем на сцене с завидной регулярностью появляются какие-то немецкие солдаты? (Да, задумка богатая, но воплощена она из рук вон плохо. А самое страшное, что авторы никак не дают понять, в какой стране дело происходит, потому поди осознай, эти военные люди — враги, друзья, кто? И, да, «Трёх товарищей» не читала не только я, если что.)
Погибшие друзья главного героя, Петерс и Майер — они кто? Откуда? Зачем? И как отличается отношение Роберта (я — не автор либретто, я поясню: это как раз главный герой) к этой павшей молодёжи от сердечной привязанности к нынешним товарищам — Ленцу и Кестеру?
И самое главное: почему авторы настолько влюблены в Карла-машину, что чуть ли не основным действующим лицом его сделали? У него и самая забойная ария, и страдает Роберт по расставанию с ним (с четырёхколёсной повозкой!) сильнее всего. Вон, сцена прощания какая во втором акте забабахана — ты что!..
Персонажи не прописаны и не продуманы. Абсолютно не понятно, за что мы должны их полюбить, и почему нужно внимать их злоключениям. Перед нами пробегает череда плоских, картонных героев, и как режиссёр не старается, более живыми от его усилий фигуры на сцене не становятся (кроме, разве что, нескольких больных в санатории — и уже упомянутого машины-Карла).
В общем, два акта — как два разных спектакля («Графиней де Ля Фер» пахнуло, чувствуете?). Первый — сумбурный, скомканный, но насыщенный событиями и сменой сцен (как ни странно, я выбираю его — из-за разнообразия и драйва). Второй — медленный, печальный, логичный, понятный даже человеку, вообще до театра не добравшемуся (тут я, видимо, слишком устала и потому не оценила трагизм происходящего, покорно ожидая поклонов; ну, так я не виновата — первый акт ударно взорвал мой мозг, разбросав по Арбату, и вторую половину воспринимать мне было в итоге нечем).
Да ещё и режиссура — банальная, линейная, неизобретательная… Мильграм просто выводил персонажей на сцену — и оставлял их статично петь (а «Три товарища» — штука без диалогов, сплошь поющаяся — за исключением финальной сцены).
Всё, описанное выше, ужасно и не имеет никакого отношения к театру. Тут бы нам и разойтись, забыв «Трёх товарищей», как страшный сон. Но мы же ещё не поговорили о прекрасном! А всё остальное, что только можно вспомнить, рассуждая о спектакле, великолепно.
Актёрские работы — ну это же прелесть какая-то! Неимоверное количество народу на сцене — и каждый на вес золота (потому не буду перечислять никого поимённо — ибо все красавцы). Ансамбль — шикарен. Главные и второстепенные герои — богичны (учтите, что им ещё и либретто с режиссурой палки в колёса вставляли всю дорогу).
Вокал — крутой. Танцы — великолепные. И добавьте сюда бомбический оркестр (дирижёр — Татьяна Виноградова), в который я влюбилась с первых минут спектакля. Невероятный профессионализм — на него бы посмотреть некоторые популярные московские театры всем коллективом за ручку привести.
И второй мой фаворит (после оркестра): хореография. Дружинин сделал театральную конфетку — и потому было вдвойне обидно, что на протяжении всего спектакля так и тянуло смотреть на вытворяющий чудеса ансамбль, совершенно забыв про стоящих столбом главных героев.
Да, вот как такое может быть: хореограф сделал свою работу шедеврально, а режиссёр никак не постарался встроить основных персонажей в происходящее (и даже не отдал их на откуп этого самого хореографа)? Такое ощущение, что репетиции Дружинина и Мильграма никак не пересекались — только чудесная Эва Мильграм (она же Пат, девушка главного героя) продемонстрировала шикарные танцевальные умения (как будто Егор отловил её в коридоре и каким-то чудом заставил приобщиться к хореографии, пока папа не видит).
Вот как отличаются первый и второй акты, так же разнятся подходы Дружинина и Мильграма. Это снова разные спектакли в одном — и они отнюдь не гармоничны.
Следующие мои аплодисменты — сценографу Зиновию Марголину (его работа — сказка, а ретро-автомобили, абсолютно натурально «ездящие» по вертикальной плоскости — одно из главных моих впечатлений лета), художнику по костюмам Ольге Шаишмелашвили (это было очень красиво) и художнику по свету Александру Сиваеву (рахат-лукум, а не свет).
И получается-то у нас вот что: имеется картина в рамке. Рамка — гениальная. Сесть бы и смотреть на неё часами. А сама картина… откровенно говоря, не удалась. Есть в ней какие-то проблески — но поди их ещё высмотри. Зато какая рама!..
«Три товарища» — попытка объять необъятное, завершившаяся фиаско. Ну, не получилось перенести роман на сцену. Не должен зритель ежеминутно чесать темя, силясь отгадать, что вообще происходит. И даже крепкий второй акт (пусть он и не в моём вкусе — ну, не признаю я всего этого любовного и страдающего… за исключением, разве что, почившей в Бозе феерической «Истории любви») не спасёт, если первый выжег психику напалмом.
Только вот ведь какая закавыка: зрители, читавшие роман, всё поймут и оценят сразу (и их мнение о спектакле может в корне отличаться от моего). А остальные, буде появится желание, с книгой ознакомятся после просмотра спектакля. И придут повторно, коли есть возможность (а на такие актёрские работы — сам Бог велел).
А тут у нас возникает ‘феномен «Преступления и наказания» Московского театра мюзикла‘. Как я всегда утверждаю, после первого просмотра этой рок-оперы человеку плохо, после второго чуть легче, после пятого — втягиваешься. Ибо проблемы-то, по сути, те же. Странное либретто, выносящее мозг у человека, проходившего мимо романа Достоевского, странная режиссура (хотя, будем честны, куда более изобретательная, нежели у Мильграма), невнятные персонажи, которых должны как-то оправдывать артисты…
Но как зрители влюбляются в «Преступление и наказание», так же они проникаются нежными чувствами и к «Трём товарищам». Когда ты не разгадываешь шараду, стремясь пронзить, кто на ком стоял, для тебя всё логично и красиво.
Да и на странности режиссуры ты не смотришь — напротив, тебе удобно, что любимые артисты не носятся туда-сюда, а спокойно стоят перед тобой, радуя взгляд. Ты просто уже не замечаешь недостатков, переводя их в статус своеобразных, но достоинств (в этом вопросе я краевед — уж поверьте верной фанатке «Преступления и наказания»).
И, ей-ей, посмотри я «Трёх товарищей» ещё раз, совсем на иные моменты обращала бы внимание — и безостановочно хвалила бы (ибо сюжет-то уже просекла). Только вот какое дело: львиная доля зрителей смотрит спектакли всего единожды (в Москве — точно, в Перми всё может быть иначе — может, там 90% продаж строится на фан-базе, откуда ж я знаю). И их надо ловить на крючок сразу. А потом уже работает «сарафанное радио».
Хотя… тот же пример «Преступления и наказания» начисто опровергает мои слова. Более шести лет живёт спектакль — и ничего, люди билеты покупают, не пугаются. Так что умничать я могу, сколько угодно, а жизнь показывает обратное.
Значит ли это, что можно махнуть рукой на логику, связность либретто и адекватную режиссуру? Это пусть продюсеры, режиссёры и авторы решают сами. Я — порицаю. Но решает касса, а не я. Досадно.
А я просто порадуюсь, что познакомилась, наконец, с артистами и музыкантами Театра-Театра. Они — волшебные.
И знаете, что? Коли выпадет такая возможность, обязательно побегу ведь смотреть «Трёх товарищей». Ибо о минусах я уже в курсе, а плюсы слишком вкусны, чтобы упустить их из зоны своего внимания. Мюзикл — жанр такой, в нём прощается многое… Хорошо ли это, плохо ли — не важно. Факт.
PS. Ах да, про музыку Загота. К ней тоже нужно привыкнуть — и тогда к нескольким изначально повисающим на ушах мелодиям добавятся все остальные. Вот кому как — а мне мило.
